Сестра Морфея - [20]

— Да.

— Мне уже Людмила Васильевна позвонила, и я вас жду. Будем работать вместе. Меня зовут Ася. Я здесь физруком работаю и на полставки буду теннис вести.

Девушка была переполнена радушием. Она, не умолкая, славно трещала о школе и её нравах. Затем обхватила Винта за поясницу, вплотную прижимаясь к его бедру, повела смотреть зал.

— А ты Ася в теннис можешь играть? — спросил он у неё попутно.

— Нет, конечно, но Людмила Васильевна наказала мне, чтобы я беспрестанно заглядывала вам в рот и ничего не пропускала. У ваших — то предшественников я ничему не научилась. Они какие — то зомбированные были. На похоронах, наверное, веселей бывает, чем на их тренировках.

Подобное сравнение словоохотливой девушки заставило его улыбнуться.

— Если желание есть, то обязательно научишься. У тебя же будет начальная группа обучения. Я правильное направление тебе дам, для начала. Сама ничего выдумывать не будешь, то всё у тебя получится. А вообще — то у тебя специализация, какая?

— Людмила Васильевны в Джамбуле была моим тренером по стрельбе из лука. Я была второй на Европе среди девушек. Но это было давно, четырнадцать лет назад.

Он обмерил взглядом по сути дела ещё детское создание и удивлённо спросил:

— А сколько же сейчас годиков вице Чемпионке Европы.

— Не корректный вопрос, — засмущалась она. — Если вы приняли меня за Дюймовочку, то пускай я для вас ей и останусь.

— Я уже подсчитал приблизительно твой жизненный путь, однако Дюймовочка рано замуж вышла, — он взглянул на её голые пальцы рук, — а ты ещё не обзавелись таким счастьем.

— Была, но неудачно. От того брака у меня дочка растёт. Учится здесь в третьем классе. Вот будет она постарше, тогда можно думать и о близком спутнике. А сейчас ну их этих мужей, — махнула она рукой.

Они вошли в зал. Он был огромный, на одной половине располагалась волейбольная площадка, а на второй баскетбольная.

— А где же теннисные столы недоумённо покрутил он головой.

— Наверху, — показала она пальцем на балкон.

По вертикальной лестнице они забрались в теннисный сектор. Там стояли четыре новых китайских стола с не плохим отскоком. Ограждений не было. Сетки с ломаными струбцинами валялись в углу на полу. Одно радовало, места там вполне хватало для продуктивных занятий. Можно было даже поставить ещё один стол и специальные тренажёры.

— Ну, в общем — то не плохо, — оценил он условия, — только балкон нужно огородить сеткой с мелкой ячейкой, чтобы мячи вниз не падали.

— Сетка есть, но Фиме с Борей недосуг было.

— Понятно всё, — заключил он, — их нерадивость к работе мне известна.

Ася глубоко вздохнула:

— Правильно сделала Вишневская, что вышибла их отсюда. Они надеялись на Татьяну Ивановну Смородину, мать Бориса. Она у нас здесь завучем работает. Но ничего не вышло. Людмила Васильевна не любит в спорте дилетантов, тем более ленивых.

…Это был внеочередной и окончательный удар по его самолюбию. Услышав, отвратительную новость, он понял, что судьба его на этом поприще в скором будущем будет предрешена на уровне администрации города, и непременно в отрицательную сторону.

Он знал, что родная сестра Хаджи работает в школе, но в какой именно ему было не ведомо. А муж её Смородин Павел считался одним из отцов города — являясь председателем местного совета депутатов.

Сергей Сергеевич замаскировал своё негодование и, обняв Асю за плечи, сказал:

— Не унывай, завтра мы с тобой натянем сетку. А послезавтра ко мне придут уже дети. Будешь проходить со мной курс молодого бойца. Другого пути у нас с тобой нет.

Она засмущалась и, повернувшись к нему лицом, приложила ладонь к его груди:

— Я безумно рада, что мне придётся работать с опытным и знаменитым тренером.

— Опыт, конечно, есть, а про знаменитость ты загнула милая Ася, — убрал он её руку со своей груди и, направляясь на выход, обернулся. — Завтра в это же время жди меня. Будем сетку с тобой натягивать.

Она поцеловала свою ладошку и дунула на неё ему вслед. Он улыбнулся и помахал ей рукой.

«Обнадёживающий жест! — подумал он, — что — то в последнее время женский пол не ровно стал дышать в мою сторону, и не воспользоваться этим, значит обидеть воздыхательницу и об окрасть себя».

ОБНАЖЁННЫЙ ПРИКОЛ

После школы он заехал к Людмиле Ивановне. Та встретила его с радостью и провела на кухню. Кухня на этот раз сверкала, посуды немытой в мойке не было, и пол был тщательно вылизан.

Он обратил внимание, что окно и облупленный подоконник были вымыты.

«Значит, критика моя выстрелила» — подумал он.

Людмила Ивановна открыла холодильник и выставила на стол недопитую ими бутылку.

— Это ни к чему сегодня, — отодвинул он мрачно бутылку от себя, — спрячь до времени. Я устроился на работу и к тому же за рулём.

— А почему у тебя вид недовольный, если с работой всё уладил? — спрятала она назад бутылку, — я старалась. Ты бы видал, как Вишневская обрадовалась. У неё в это время два тренера по гимнастике находились, — тебя на пять с плюсом охарактеризовали.

Он был сдержанным и прыгать от счастья, что устроился на любимую работу, у него желания не было.

— Я тебе, весьма благодарен за заботу, но чую, налечу в этом Метеоре на ножницы, когда лето кончится.