Сестра Марфа - [12]

Марфа медленно выдохнула. Она открыла глаза и где-то вдалеке заметила силуэт человека. Он стоял на самом краю пустыря, а вслед за ним волочился долгий туманный шлейф. Слухарка не могла разглядеть его лица, но отчего-то ей казалось, что смотрит он прямо ей в глаза… и улыбается.

Глава 3. Мораль

Забираясь на самые высокие вершины скал, Туман смотрел на небо, угасающее после изнуряюще долгого дня. Порой Туману кажется, что только эти мгновения и придают смысл его существованию. Смешивая границы меж небом и землей, он высвечивает краски, и все вокруг становится тусклым, приглушенным. Но была и в этой блеклости своя особенная красота.

Туман всегда был трусом. Он любил заманивать людей в ловушку, любил стирать с ландшафта здания и крепости, любил кружить вокруг кораблей и запутывать тропы животных, но стоило кому-нибудь попытаться приблизиться к нему, как Туман тут же отдалялся, тут же прятался за ближайшими пригорками и камнями. Но встретив Марфу, ему не хотелось больше убегать, впервые ему захотелось оказаться к человеку настолько близко.

Но Марфа отвергала его. И возвращаясь в собор туманными тропами, она не боялась заблудиться. Все дороги были давным-давно выучены ею наизусть, и путь обратно найдет она даже с закрытыми глазами. Марфа пряталась за ширмой своей темной вуали точно так же, как Туман кутался в глубине своих пушистых шуб. Но суровость ее взгляда и упрямство лишь подстегивали Туман плотнее оседать у нее на плечах. Пусть делает вид, что совсем не видит и не слышит его, так даже лучше. Ведь он может творить все, что вздумается. Без зазрения совести может слушать ее тихое дыхание, может обвивать призрачными руками ее талию и украдкой заглядывать в ее нахмуренные глаза под монашеской фатой.

— Я выполнила поручение, наставница, — поклонившись, сказала Марфа. А Дора улыбнулась своей осторожной улыбкой и предложила подопечной отдохнуть с дороги. Вот только Марфа отказалась и поспешила вернуться к своим обычным обязанностям. Ей как раз сегодня нужно было провести с детьми занятие хоровым пением. Собор был не только священным местом, где можно было обратиться к Огнекрылу, он также был приютом для заблудших душ, становился домом для тех, кому больше некуда было пойти.

Оказавшись в главном зале, где уже собрались ученики, Марфа объявила всем встать по местам, и те тут же последовали ее приказу. Ребята, одетые в черные платья и кители, — эти дети были такой же частью храма, как и настенные фрески. Многие из этих ребятишек были подкидышами и найденышами, а некоторых привели сами родители, не способные прокормить своих детей. Так было и с Марфой.

Приготовив ноты, слухарка открыла нужную страницу и плавным движением подняла ладонь вверх. В тот же миг по залу разлетелись детские голоса. Одна из песен, которую когда-то давно пели глоры, люди, имеющие крылья, теперь рассыпалась эхом и своим торжественным звучанием напоминала о том, каким сокровищем люди когда-то обладали и что успели потерять.

Переплетаясь между собой, голоса тонкими нитями выплетали таинственный узор, а слухарка лишь направляла их, не позволяя сбиться с пути и совершить ошибку. Когда Марфа дирижировала хором, голоса звучали особенно чисто и легко. Слухарка порой сердилась и бранила учеников за нарушение гармоничности, а иногда лишь переводила взгляд на тех, кто вот-вот намеревался споткнуться, заставляя тем самым осознать свою ошибку и мгновенно исправиться. Уроки с Марфой никогда не проходили легко и все же малышам она нравилась. Ведь, несмотря на то, каким строгим был у слухарки голос, руки у нее всегда были такими нежными. Пластичность и мягкость ее движений завораживала и опутывала присутствующих магическим ореолом. Дети пели, а руки Марфы пели вместе с ними.

Марфа играла детскими голосами и думала о том, что однажды девочки, смотрящие на нее сейчас лучистым взглядом, станут слухарками, а мальчики — настоятелями храма и писарями книг. Кто-то из них останется работать на кухне, кто-то займется искусством врачевания. Возможно, кого-то заберут родственники, а кто-то откроет в себе талант и интерес к какому-нибудь иному роду деятельности и пойдет своей дорогой. Однако здесь все они смогут провести свое детство в безопасности. Здесь у них будет еда, вода и крыша над головой. Рассматривая их юные необремененные тяготами жизни лица, слухарка вспомнила себя с Эффи. Когда-то и они стояли здесь точно так же и пели хоралы, прославляя величие и могущество Огнекрыла. Одно за другим проносились воспоминания, и Марфа снова видела, как они с Эффи помогают на кухне, как вместе читают книжки, как играют во дворе, а ветер развивает их шелковые вуали, как бегают наперегонки и взбираются на деревья, а сестры слухарки потом бранят их за непослушание, как смеются и складывают из разноцветных стеклышек витражи, как с аппетитом лопают свежеспелые ягоды…

— Сестра Марфа, вы… плачете?

Слухарка и сама не заметила, как ее руки замерли в воздухе, и хор голосов прекратился. Марфа осторожно коснулась щеки и вздрогнула, почувствовав теплые слезы. Что это с ней? В какой момент она потеряла способность держать себя в руках? Пред глазами снова вспыхнул образ туманного человека, и глубоко в сердце боль смешалась со злостью.