Сестра - [27]

За столиком воцаряется молчание. Анна помешивает кофе. Звук ложечки, звякающей о фарфор, действует мне на нервы. Я ищу слова, пялясь в окно, на пол, как будто надеюсь увидеть их там написанными.

– Итак. – Анна ставит локти на стол, упираясь подбородком в ладони. – Откуда вы знаете моего отца?

Я откидываюсь на стуле так резко, что ударяюсь головой о стену, но даже не замечаю боли.

– Пол – ваш отец?

– Был. Он умер, когда мне было восемь лет.

– Извините. – Я резко отодвигаю стул и мчусь к туалетам.

Я прислоняюсь к раковине, вцепляюсь в нее для устойчивости и медленно, глубоко дышу. Из мутного зеркала на меня смотрит мое взволнованное лицо. Отец Чарли мертв. Анна – ее сводная сестра. Как мне сообщить ей, что она потеряла еще одного родственника? Я отворачиваю кран с холодной водой и пью из сложенных чашечкой рук. Вода течет по подбородку, и я вытираю ее рукавом.

– С вами все в порядке? – В туалетную комнату входит Анна.

– Да, – говорю я, обращаясь к ее отражению в зеркале. В ней есть черты сходства с Чарли. Не понимаю, почему я раньше этого не заметила. Ее волосы более темного оттенка, и она не такая высокая, но глаза те же самые, зеленые.

– Так кто вы?

Я закрываю кран, вытираю руки бумажным полотенцем и думаю, что надо бы соврать, но в этом я не очень сильна.

– Пол, ваш отец, был также отцом моей лучшей подруги Чарли.

– Не понимаю.

– Чарли – ваша единокровная сестра… была ею.

– Была?

– Я думаю, нам лучше сесть.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы рассказать Анне о Чарли и Лекси. Я говорю сначала медленно, подробно излагая, как познакомились Пол и Лекси. Анна изредка задает вопрос, но по большей части молчит: лицо ее бледно, лоб нахмурен. Я объясняю, как Чарли росла, не зная, кто ее отец, как она всегда чувствовала, что какого-то куска не хватает. Анна сморкается и вытирает глаза.

– Она пыталась его найти?

– Хотела. Лекси это огорчало.

– Мать ей не помогала?

– Нет.

– Какая стерва.

– Я думаю, у нее были свои причины. Она думала, так будет лучше.

– Какая может быть причина разделять семью?

– Не знаю. – Я беспокойно ерзаю на стуле. – Она, вероятно, не знала о вашем существовании.

Анна хмурится:

– Все равно расскажите мне о ней, об этой моей сестре.

И я пытаюсь. Сначала неуверенно – слова вроде «красивая», «смешная» и «потрясающая» слишком заурядны, они не передают самую суть Чарли.

Я рассказываю Анне о наших школьных годах, о нашем проекте по истории на тему «Могущественные и влиятельные женщины». Чарли потихоньку положила себе в рюкзак бабушкины воронки для джема и на следующий день появилась в школе в самодельном бюстгальтере с конусообразными чашками и заявила, что самой влиятельной женщиной в мире является Мадонна. Я рассказываю, пока у меня не начинают болеть челюсти и саднить горло.

Бариста убирает наши остывшие напитки и возвращается с тряпкой, чтобы вытереть стол. Скомкав бумажный мусор, он засовывает его в карман фартука.

– Мы сейчас закрываемся.

Я смотрю на свои часы.

– Половина пятого. Не могу поверить, что мы так долго разговариваем.

– Что за паб там, дальше по улице? Не хотите ли чего-нибудь выпить и пообедать? Мне очень хочется побольше услышать о Чарли.

– Было бы здорово. Я никогда там не ела, обычно я хожу в паб возле парка, но уверена, что и этот неплох. Вот только напишу моему бойфренду, сообщу, где я.

– О, пускай подождет. – Анна берет меня под руку, и мы шагаем к двери. Пока мы идем по деревне, Анна трещит без умолку, и я рада, что я не одна. Страх, который я испытала прошлым вечером, когда за мной гнались, затаился под кожей, готовый разогнать пульс и подогреть кровь. Не знаю, кто это был, и стараюсь игнорировать мысль, что этот кто-то вернется. Но как бы старательно я эту мысль ни отгоняла, она закрадывается вновь и вновь.

* * *

В пабе тихо. Выцветший полосатый ковер липнет к подошвам, пока мы пробираемся к стоящему в углу выщербленному деревянному столу. Поставив на него сумку, я вижу, что он шатается, и подсовываю под ножку подставку для кружки с пивом. Позади барной стойки висит написанное мелом меню, и я щурюсь, стараясь его прочесть.

– Готовы сделать заказ? – Над нами нависает официантка с блокнотом и обкусанной шариковой ручкой наготове. Уголок рта у нее испачкан чернилами. Замызганная, когда-то белая блузка туго обтягивает грудь, грозя вырвать пуговицы.

– Мне лазанью с жареной картошкой, пожалуйста.

– А мне салат с курицей, – прибавляет Анна.

Я знаю, что мои ляжки растекаются по стулу, и потому прикрываю их бумажной салфеткой.

– Что будете пить?

– Бокал вина, – отваживаюсь я.

– Забудьте, мы заслуживаем целой бутылки. Белого?

– Отлично.

– Я только сбегаю в туалет.

Пользуюсь возможностью и проверяю телефон. Есть несколько эсэмэс от Дэна, одно другого неистовее. Я заверяю его, что со мной все в порядке. Эта Анна очень милая, не какая-нибудь убийца с топором.

Официантка с грохотом ставит на стол бутылку тепловатого белого вина и два бокала. Я разливаю вино, но, прежде чем получаю возможность сделать глоток, звонит телефон. Снова незнакомый номер. Я говорю «алло», и в ухе раздается низкий гудок. Я оглядываю паб, выключаю рингтон и сую телефон в сумку.