Сесквоч - [48]
— Он умер?
— Не могу сказать.
— Почему?
— Мне бы не хотелось серьезно разговаривать во время матча, Фенберг. Но такой вещи, как смерть, не существует, — сказал индеец. — Разве ты не читаешь свою библию?
— Нечасто. — Читателем библии в их семье был Туберский. — Не знаю, Чарли. Наверно, я хватаюсь за соломинку.
Майкл вынул фотографию и прислонил ее к кружке с пивом. Он оперся рукой о подбородок и, ссутулившись, стал смотреть на Трейси и ребенка.
— Она была отличной девчонкой, — сказал Чарли Два Парящих Орла.
— Да, была, — согласился Фенберг.
— Красивые бедра. Ты должен забыть ее, Фенберг.
Фенберг кивнул.
Индеец посмотрел на блондинку и на ребенка.
— Я не знаю, что я должен сказать, чтобы помочь тебе, Фенберг. В тебе яд, который ты принимаешь за лекарство. Мне правда хотелось бы, чтобы твой брат был рядом с тобой. В нем много мудрости.
Фенберг приободрился:
— Есть или было?
Индеец пожал плечами. Есть, было. Время — это для белых людей. И Чарли перевел разговор на одну из своих любимых тем: почему его внука никогда не выпускали надолго во время чемпионатов штата по баскетболу. Фенберг напомнил ему, что его внук имел привычку эффектно отбирать мяч, бежать через весь корт и перебрасывать мяч через край баскетбольного щита.
— Так что же насчет Джона?
— Твой брат должен был стать одним из светочей мира. Бог говорит со всеми. Но не всем дан драгоценный дар слышать его. Бог вдохнул мудрость в твоего брата, но одновременно создал его существом легко отвлекающимся. У Джона сейчас свои проблемы.
Фенберг привстал:
— Чарли, что ты хочешь сказать?
— Фенберг, не задавай мне вопросов, на которые я не хочу отвечать. На твоем месте я беспокоился бы совсем, о другом.
— Например?
Бармэн принес обед Фенберга и перечницу с индустриально-сильным галапенским перцем.
— Мандранго. Приближается его звездный час. Это должно произойти в следующее полнолуние. Он идет за невестой. Ничто не может остановить его.
Фенберг утомленно покачал головой. Ему надоели все эти истории и мнения о них. Кто-то даже прислал ему серебряную пулю, завернутую в бумагу с припиской: натри это чесноком и выстрели в сердце. Только так можно остановить убийцу.
— Что-то убивает и ест людей, Фенберг, — сказал индеец.
— Это что-то не имеет никакого отношения к моему брату, не так ли? — спросил Фенберг, стараясь не потерять нить разговора.
Чарли старался не смотреть в глаза Фенбергу.
— Твой брат… — Чарли замолчал, уставившись во что-то за плечом Фенберга.
— Да?
— Говоря о смерти…
Дверь зообара распахнулась, и ледяной порыв ветра проник в помещение. Зообар был наполовину заполнен постоянными посетителями: лесорубами, ковбоями, рабочими. Никто не крикнул, чтобы закрыли дверь. Казалось, что чучела, стоявшие в линию вдоль стен зообара, оскалились.
— Кажется, мне пора, — сказал Чарли, быстро забрав пиво и соскользнув со стула.
В дверном проеме обозначились силуэты братьев Магоногонович, оставлявшие за собой клубы пыли и листьев. Стоило им войти в бар, как кругом распространился запах дохлых животных и аромат жевательного табака. Их крошечные глазки, полные злобы и тупости, уставились на присутствующих. Они были на стороне обиженной Фенбергом команды. Лом и Лютер жили в глухом лесу, в старом передвижном домике, поставленном на бетонные блоки. До того как они начали работать на Бегана, они занимались браконьерством, продавая туристам шкуры медведей, которых они поймали в капканы в заповеднике. Они торговали наркотиками, а также зарабатывали на жизнь другими мелкими преступлениями. Обычно они не появлялись в зообаре.
Было четыре часа дня. Оба были совершенно пьяны. Лом смотрел налитыми кровью поросячьими глазками на посетителей бара, которые сидели, опустив глаза в кружки с пивом. Лом заметил Фенберга и дернул брата за штаны. По пути он задел трех лесорубов.
— Дай нам пива, — приказал Лом, поднимая мясистую конечность на Стул рядом с Фенбергом. Бармэн посмотрел на ручку от топора, которая хранилась у него под стойкой. Он поколебался, потом принес два полных стакана пива.
Лом смотрел на свой стакан, держа его указательным и большим пальцами. Потом опрокинул стакан на стойку так, что бумага, в которой подали чизбургер Фенбергу, промокла.
— Дай нам кувшины!
Лютер засмеялся и тоже опрокинул свое пиво. Лом был старшим, и поэтому говорил в основном он.
Фенберг вздохнул. Он вытащил несколько долларовых бумажек и положил их на сухую часть стойки.
— Спасибо за чизбургер, Герб. Мне пора бежать. — Он встал, чтобы уйти. Толстая, в шрамах рука грубо вернула его на место.
— Куда собрался, недотепа? — спросил Лом.
Фенберг сжал кулаки. Он не был маленьким, но Магоногоновичи были ростом с грузовик. Каждый весил почти на сотню фунтов больше Фенберга. Они были способны на убийство просто ради удовольствия понаблюдать за тем, как кто-то умирает.
— Твой брат обвел нас вокруг пальца, — сказал Лютер.
"О Господи! — подумал Фенберг. — Еще одна свинья, подложенная Туберским".
Магоногоновичи по очереди выражали свои претензии:
— Ты всегда думал, что ты большая шишка в школе? Конечно, тебя защищал брат.
— Мистер Важный Защитник.
— Мистер Популярный.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.
Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом – живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…