Сесил Родс — строитель империи - [62]

— Поехали, поехали, скорее отсюда! Погоняй! — вскричал его светлость, стуча кулаками по спине возницы. — Ужасный народ! Погоняй! Скорее! Я не выдержу тут ни минуты!»

Могли буры простить Черчиллю такие выходки? Родс много лет склонял их к дружбе с Англией, а тут такой афронт. Ему пришлось расхлебывать последствия заявлений и поступков Черчилля.

Да и кое-кого из золотопромышленников Черчилль тоже умудрился обидеть. Каждый из них, как мещанин во дворянстве, жаждал знаков внимания, а лорд путал их имена, лица и, побывав у кого-то из них на обеде, на следующий день спросил:

— Не напомните мне, мы с вами уже встречались?

Этими и подобными историями, подлинными и выдуманными, были полны газеты Англии и Южной Африки. Черчилль давал им богатую пищу. После нескольких промахов уже почти каждое его слово поднималось на смех или вызывало бурю протеста.

Эхом острот и карикатур отозвалось и его путешествие по междуречью. Черчилль взял с собой туда молодого южноафриканского журналиста Перси Фицпатрика, полагая, что тот опишет эту поездку в лучших тонах. Фицпатрик действительно издал книжку «По Машоналенду — с киркой и пером», но посмешищем сделал Черчилля. Он поведал читателям, как Черчилль послал Лобенгуле специальный стул для купания, чтобы легче входить в воду. «Отличная мысль, — потешался Фицпатрик, — достойный венец представлений лорда Черчилля о Южной Африке». Потом, сообщил он, Черчилль хотел возвращаться из Машоналенда через Булавайо, но передумал, вспомнив, что у Лобенгулы есть «королевское право распоряжаться жизнью и смертью пришельцев».

Черчилль ужаснулся трудностям добычи алмазов в Кимберли — все это из-за суетного тщеславия женщин, их страсти украшать себя бриллиантами. «От кого бы ни произошли мужчины, а женщины-то уж конечно произошли от обезьяны», — заявил он. Ну, ясное дело, письмам возмущенных женщин не было конца!

На лондонских подмостках распевали насмешливые песенки о вояже бывшего канцлера казначейства. Чтобы заглушить самую дерзкую из них, жене Черчилля пришлось добиваться вмешательства Чемберлена.

Родс, конечно, не ожидал такого поворота. Шло насмарку все, чем визит Черчилля мог быть ему полезен.

Хуже того, он нанес Родсу прямой ущерб. Побывав в фортах «Привилегированной компании» и проехав по ее владениям, Черчилль не увидел тех радужных картин, что рисовал в его воображении Родс, когда они в Лондоне вместе намечали этот маршрут. Особенно поразила Черчилля дороговизна. В форте Солсбери он решил продать часть своих вещей, чтобы не везти их обратно, и поразился, увидев, что за хлопчатобумажную рубашку ему заплатили здесь в три с половиной раза больше, чем она стоила в Лондоне. Да и остальные цены были в том же роде. «Я с сожалением понял, — ответил он, — что хорошо организованная доставка товаров в эту страну принесет куда больше доходов, чем поиски золота».

Но, самое главное, приехавший с Черчиллем горный инженер тщательно обследовал Машоналенд и пришел к выводу, что сколько-нибудь крупных месторождений золота там нет. Его выводы показались Черчиллю убедительными, и он написал, что Машоналенд — «это не Аркадия и не Эльдорадо».

Каково все это было Родсу? Своего раздражения он не сумел скрыть. Он сопровождал Черчилля в поездке по Машоналенду, но, увидев, что не может обуздать выходки лорда, внезапно уехал, предоставив тому самостоятельно проделать долгий обратный путь. Черчилль был в ярости, но пришлось проглотить.

Правда, потом он все же простил Родса. В Кейптауне даже прожил у него несколько дней. У лорда были основания прийти в доброе расположение духа. Хотя отношения с бурами и президентом Крюгером у него, мягко говоря, не сложились, все же, проезжая через Трансвааль на обратном пути, он купил несколько золотоносных участков — настолько богатых, что вскоре они ценились в семьдесят тысяч фунтов. С этого и установились прочные интересы семьи Черчиллей в Южной Африке. Самому Рендолфу воспользоваться этим уже не пришлось. Вскоре его разбил паралич, следствие сифилиса, а за ним последовала и смерть. Ему не удалось прожить и половины того срока, который судьба отпустила его сыну Уинстону.

Конечно, поездка Черчилля и ее отголоски — лишь эпизод ранней истории компании. Но эпизод показательный. Для Родса — тревожный.

И еще одна «концессия»

История «Привилегированной компании» только еще начиналась. Детищу Родса предстояло пережить немало взлетов и падений. Тогда, в начале девяностых годов, — признаки ее первого кризиса.

На бирже вера в нее несколько заколебалась. Было известно, что поход пионеров и полиции стоил Родсу около трехсот тысяч фунтов. Затем — постройка и содержание фортов, администрация, вооруженные силы компании, строительство железной дороги и телеграфа. До июня 1891 года, примерно за год, расходы компании составили семьсот тысяч фунтов. Родсу пришлось просить субсидий у «Де Бирс» и «Голд филдс». Барнато, Бейт и другие компаньоны по азмазно-золотым делам в Кимберли и в Трансваале шли ему навстречу, но эта поддержка не могла быть беспредельной. Да и в руководстве самой «Привилегированной компании» Родс встретил недоумение и беспокойство других директоров.