Сесил Родс — строитель империи - [41]

Посылать имперскому комиссару приглашение Лобенгула отказался, ответил лишь, что, если Шиппард хочет, пусть приезжает. И поставил условие: чтобы комиссар взял с собой не двадцать пять солдат, как он намеревался, а не больше пяти Шиппард прибыл в Булавайо 15 октября и сразу же отправился к Радду.

Лондонское правительство скрывало участие государственных чиновников в этих переговорах и даже шло на прямой обман На запрос в палате общин помощник министра колоний ответил, что в период переговоров Шиппард находился в ста милях от Булавайо и что Моффета там тоже не было. Это разъяснение было дано через несколько месяцев после завершения переговоров, 25 февраля 1889 года, когда министерство колоний, конечно, уже располагало всей информацией.

Переводчиком на переговорах был лондонский миссионер Чарлз Хелм. Он давно жил среди ндебелов, знал их язык. От него зависело, какое представление создастся у ндебелов о предложениях Радда

Хелм оказался находкой для Родса. Не довольствуясь ролью переводчика, он стал союзником, сторонником, фактически добровольным представителем Родса в Булавайо. Даже свое Лондонское миссионерское общество он убеждал, что добычу золота в междуречье следует поручить сильной фирме и что Родс и Радд — самые подходящие люди. А в Булавайо Хелм делал все возможное, чтобы поднять в глазах ндебелов авторитет как Родса, так и Шиппарда с Моффетом.

Сохранилось письмо Томпсона Хелму. В нем миссионеру предлагалось ежегодное пособие в двести фунтов, если он станет для группы Родса «советником и посредником при переговорах с Лобенгулой» и будет «находиться до некоторой степени в нашем распоряжении». Кажется, не сохранилось документальных подтверждений, что Хелм принял эти деньги, — такие документы обычно не берегут для потомков. Но сохранилось его признание: «Насколько я понимаю, они хотят лишь, чтобы я продолжал делать для них то, что я уже делаю и готов в любое время делать без всякого вознаграждения»

Ндебелы, может быть, и не вполне понимали, в чем именно заключается обман, но были уверены, что их обманывают. Шиппарда окрестили «отцом лжи».

Взрыв их негодования произошел в конце октября, когда состоялась индаба — собрание индун. Томпсон называл его ндебельским парламентом. Обсуждение «концессии» перешло в поток обвинений против европейцев. Возмущались, что британские военные отряды пододвинуты к землям ндебелов. Досталось даже белым охотникам за то, что истребляют животный мир междуречья.

К каким только доводам не пришлось тут обратиться посланцам Родса. Они грозили ндебелам нашествием буров и португальцев, говорили, что только тысяча родсовских ружей может спасти их от разгрома. Клялись в своих добрых намерениях. Обращались к метафорам, дабы ндебелам было понятнее.

— Мы, — говорил Томпсон о себе и своих спутниках, — четыре брата; старший, Родс, смотрит за домом, а мы втроем вышли на охоту.

Желание Родса получить исключительные права на добычу минералов Томпсон объяснял так:

— Не может быть двух быков в одном стаде коров.

Все было бесполезно. Как только заходила речь о «концессии», по рядам индун, как в английском парламенте, прокатывались возмущенные возгласы:

— Слушайте! Слушайте!

После индабы Радд записал в дневнике: «Это был один из самых несчастных дней в моей жизни. Все разговоры, конечно, не привели ни к чему хорошему».

…А потом Лобенгула вдруг уступил. 30 октября 1888 года он поставил свою подпись — крестик — на договоре о «концессии», по которому ндебелы должны были получить обещанные ружья, патроны, лодку и деньги, а Родс — исключительное право на разработку недр.

Почему? Как это получилось? Томпсон не прочь объяснить своим красноречием. Он якобы привел Лобенгуле неотразимый аргумент:

— Кто же дает человеку ассегай, если опасается схватки с ним?

Но дело, конечно, не в красноречии. Лобенгула, очевидно, увидел, что сопротивляться бесполезно.

К тому же посланцы Родса пошли на прямой обман. Помог им Хелм, должно быть даже не считая это постыдным. Он признался в письме Лондонскому миссионерскому обществу, что во время переговоров переводил ндебелам заведомую ложь Радда и его спутников. Те, писал Хелм, обещали Лобенгуле, «что не приведут больше десяти человек для работы в его стране, и не будут копать поблизости от поселений, а также что они и их люди будут подчиняться законам его страны и пользоваться фактически теми же правами, что и его народ».

И добавил: «Но эти обещания не были записаны в концессии».

Да, в тексте договора о «концессии» ничего этого не было. Там говорилось только, что Лобенгула отдает Родсу и его компаньонам «в полное и исключительное пользование все полезные ископаемые» и дает им право «делать все, что им может показаться необходимым для добычи таковых».

И тем не менее в конце текста договора стоит заявление Хелма: «Я удостоверяю, что прилагаемый документ был мною предварительно полностью переведен и объяснен вождю Лобенгуле и его совету индун и что все установленные обычаи народа матебеле были при этом соблюдены».

Так закончились эти шестинедельные переговоры.

«Концессия» нужна была Родсу не просто так, сама по себе. Он хотел получить от лондонского правительства королевскую хартию на управление областями Африки, лежащими к северу от Трансвааля. Для получения хартии нужно было представить обоснование, которое могло бы придать ей хоть видимость законности, — документ от известного африканского правителя. Таким документом и должна была стать «концессия».