Съешьте сердце кита - [56]
— Жара, — сказала Соня. — Выпить бы пива сейчас…
Посредине бухты запаренно тарахтел грязный мотобот с надстроечкой, и видна была просвеченная солнцем мелкоячеистая сеть, спущенная в воду. Усатый дядька всматривался в нас и щурил глаза то ли от слепящей красоты девушек, то ли от махорочного дыма.
— Познакомиться бы с дядечкой, который чилимов ловит, — опять сказала Соня. — А потом сходить бы еще на траулере в Южно-Курильск, посмотреть, что за городок…
— А потом посмотреть бы еще, как сайру ловят, — поддакнула Дина.
— А потом сходить бы с рыбаками ночью вот сюда, в бухту, за кунджой, — засмеялась Вика.
Соня обернулась.
— Это они меня разыгрывают, высмеивают мое любопытство. Ну, Динка зря, она ведь и сама любопытная, да еще побольше моего… А вообще нужно во все вникать, ничего не чуждаться.
Пока дошли до поселка, она успела расспросить каких-то ребят с метеостанции, куда они «в остров» за жимолостью ходят, поинтересовалась у мужичка в синем кителе, болотных сапогах и при ружье, на какого зверя он будет охотиться. Прощаясь, она горячо мне посоветовала:
— Нет, вы обязательно сходите как-нибудь на лов сайры. Это так интересно, так интересно! Это, знаете, ночью…
Я пообещал, что схожу, если представится случай.
Девушки убежали: им в ночь было заступать на смену. Приехали они сюда по комсомольским путевкам на время летних каникул и занимались резкой и укладкой рыбы в баночки.
А я повернул к магазину, оттуда выбегали уже другие девушки, и было их много, и почти у каждой из-за отворота курточки или из кармана, а то и просто из-за пазухи выглядывали сверточки ситца — белого, в розовую полоску…
Торговали ситцем — и народ толпился в магазина так же плотно, как утром на плашкоутах. Но у продуктового прилавка было посвободней, здесь велись разного рода переговоры, обсуждались женские и вообще мировые проблемы, которые помельче… У гнутой витрины с конфетами, джемами и печеньем стоял в обществе двух девиц разболтанный, душа нараспашку, матросик, и они поочередно застегивали на нем разнокалиберные пуговицы обвисшего джемпера, докладывая обстоятельно и с чувством:
— А мы гуляем уже который день… второй, что ли…
— А через почему это такое вы гуляете?
— Дак вы ж рыбу не ловите. Рыбы-то нет!
— Погода, вишь, девки… погода! Вот и сегодня ни с чем с моря возвернулись.
Одна из товарок, неприятная, с бородавкой на подбородке и грубо накрашенными губами, не теряя времени попусту, повернула разговор в практическое русло:
— Котик, это все хорошо-отлично, но купи мне, котик, конфет. Знаешь, чего я хочу? Конфет.
— Делов-то! Сейчас куплю.
Та, которая поскромней, уточнила, переживая и томясь:
— Купи ей дешевых, вон которые по шестнадцать коп.
— Да нет, я уж дорогих, пусть заткнется.
— Ты купи, купи. Дорогих купи. Пусть заткнется, — возбужденно хихикая и заговорщицки подталкивая товарку, согласилась та, что поскромней.
«Однако, нравы», — подумал я немного даже расстроенно, выискивая в кармане мелочь на хлеб и колбасу.
И впервые только сейчас, в магазине, смутно осознал, что к этим нравам, вообще ко всему, чем живут здесь девушки, имею отныне самое прямое касательство. Имею касательство и к хорошему и к дурному. Не потому только, что являюсь членом обкома и мог бы получить на сей счет специальное поручение. А просто потому, что комсомолец. И просто по-человечески…
Но мысль эта была мимолетной, и я как-то отмахнулся от нее.
Те же товарки, получив вожделенный кулечек с конфетами, толкались уже у прилавка, где отпускали ситец, но не ситца ради, а и сами не знали зачем, ко всему приценивались, примерялись и ничего не покупали. Только изредка слышались восклицания :
— О, какая шапочка симпотная!
— Что ты! Укачаешься!
— А вон та кофта, с начесом?
— А вон там, видишь, в углу?..
Кое-как выбрался я из магазинной толчеи, и сразу же меня задели локтем, оглянулись, рассмотрели в упор, а какая-то девица сказала жеманно:
— Ах, какой красивый у вас значок! Это на нем горы нарисованы?
— Нет, верблюды, — ответил я сердито.
А сойдя с крыльца, поспешно отстегнул значок. Конечно, напрасно, потому что не успел пройти дат же несколько шагов, как уже понеслось вдогонку:
— Тамарк, Тамарк, ты взгляни, не идет, а пишет!
И мне вдруг стало стыдно своей щеголеватости и подтянутости, вдруг ощутил я всей кожей, всеми пятью чувствами, что может испытывать девушка, проходя под перекрестными взглядами мужчин.
Ах, девушки, девушки! Вас здесь тысяча, а то и две, вас здесь много, и вы работаете и пользуетесь преимуществами своего положения, в то время как вон те матросики и рыбаки работают в море, а на берегу выглядят гостями, бродят по улицам праздно, явно испытывая неуверенность, и непокой, и томление духа…
Над ними, непривычно робкими, нынче ваша власть, и еще хорошо, что вы не очень-то злоупотребляете ею.
«Этакий матриархат, а?» — отметил я с усмешечкой, еще не решив толком, как же отнестись к столь необычному в наше-то время явлению.
В конце концов пришел к выводу, что нужно, видно, как-то приспосабливаться и что, боже ты мой, ведь не на зеки вечные установлено это весьма условное владычество прекрасного пола. Собственно, еще нет серьезных оснований для беспокойства…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.