Серый кардинал - [31]

— Да, сэр. В Таучестере на прошлую Пасху. Он победил.

— Вы пришли третьим! — Герцог, вспомнив, улыбнулся. — Это был день рождения Эдди. Мы устроили импровизированную вечеринку, чтобы отпраздновать. Вы там были.

— Да, сэр.

— Ничего нет равного скачкам, правда? Эдди говорит, это лучшее из всего, что есть на земле.

Отец резко взглянул на меня.

— Самое лучшее, — подтвердил я.

— Согласитесь, — герцог обратился к отцу, — что для молодых людей это должно быть только хобби. Любитель не зарабатывает на жизнь. Лучшие любители обычно способны победить профессионалов, но по некоторым причинам в наши дни такого почти не случается. Эдди нужно работать. Любители не могут вечно ездить верхом. Надеюсь, ваш Бенедикт это понимает. Эдди говорит, что Бенедикт хороший парень. Садитесь, мистер Джулиард. Сегодня отличный ленч.

Он усадил отца рядом с собой, а по другую сторону возле него сидела Оринда. Для нее праздничный день сменился сумерками, хотя солнце продолжало ярко светить. Она оттолкнула недоеденный коктейль из омаров, словно больше не чувствовала его вкуса. И ей с трудом удавалось справляться с окаменевшими мышцами лица, чтобы улыбаться хозяину.

Полный, лет шестидесяти, герцог выглядел скорее энергичным, чем патриархальным. Бизнесмен, богатый житейской мудростью, он управлял скачками как директор, а не как номинальный председатель. Его сын, Эдди, сам хороший парень, как-то указал, что завидует мне — у меня есть время на скачки. Его отец настаивал, чтобы он зарабатывал на жизнь. Ну, печально подумал я, Вивиан Дэрридж и мой отец уравняли нас. Но отец Эдди хотя бы владел лошадьми, на которых сын мог участвовать в скачках, а у моего лошадей не было. Полли и я сидели за длинным обеденным столом на несколько человек дальше и напротив испытывавшей неловкость Оринды. Мы мирно ели коктейль из омаров с огурцом, ленч был и правда, как сказал герцог, отличный. Хотя я бы предпочел пиццу с салями, в особенности теперь, когда мне пришлось отказаться от полуголодной диеты.

Затем последовало следующее блюдо, что-то вроде цыпленка в карри.

Когда подошло время первого заезда, герцог посмотрел на часы и сказал отцу, что как распорядитель скачек он (герцог) должен сейчас покинуть компанию для того, чтобы выполнить свои обязанности. Будто невзначай он заметил выражение лица Оринды, близкое к панике. Еще бы, она оставалась без буферной зоны между собой и чудовищем-узурпатором ее права. Но герцог нашел бесспорное и явно только что пришедшее на ум решение.

Стрельнув взглядом в Полли, которая выглядела совершенно незаинтересованной, герцог ласково обратился к Оринде:

— Миссис Нэгл, я искренне озабочен, чтобы вы получили удовольствие и оценили великолепие стипль-чеза. И поскольку мне придется отлучаться и заниматься делами, я не сумею придумать ничего лучше, чем доверить вас юному Бенедикту. Несмотря на свой возраст, он знает о скачках все, и доведет вас повсюду, и покажет вам то, что вы захотите увидеть. А потом мы все встретимся здесь, скажем, после второго заезда. Итак, Бенедикт, — он громко обратился ко мне, — будьте хорошим парнем и проводите миссис Нэгл вниз, к парадному кругу, чтобы она могла увидеть лошадей, когда их будут выводить.

Посмотрите вместе с ней заезд. Отвечайте на ее вопросы. Хорошо?

— Да, сэр, — тихо пролепетал я. А герцог благосклонно кивнул и фактически толкнул Оринду в мои объятия. Я почувствовал, как она напряглась и хочет отказаться, но герцог непреклонно направился к двери, словно давая понять, что нет никакой возможности изменить его планы. Следуя за белым полотняным костюмом к наружной галерее, я оглянулся и перехватил недоумевающий взгляд отца и широкую улыбку Полли.

Оринда промаршировала по галерее, спустилась по лестнице и вышла на открытый воздух. Там она остановилась как вкопанная и воскликнула:

— Это нелепо!

— Да, — согласился я.

— Что вы имеете в виду под своим «да»?

— Я имел в виду, что вы не собираетесь меня слушать, потому что ненавидите моего отца. Хотя, если подумать, то беспричинно. Правда, у меня, наверно, тоже было бы такое же чувство. Поэтому, если вы хотите, я оставлю вас здесь, а сам пойду смотреть лошадей, чего, откровенно говоря, мне очень хочется.

— По возрасту я могла бы быть вашей матерью, — раздраженно и непоследовательно выпалила она.

— Вполне, — вырвалось у меня. Едва ли тактично.

— Предполагалось, вы скажете: «Ну что вы...» Или что-нибудь еще в этом роде, — несмотря на нервозность, засмеялась она.

— Простите.

— Мервин говорит, что вам только семнадцать.

— Через две недели мне будет восемнадцать.

— Что мне делать, если вы бросите меня здесь?

— Я не хочу вас бросать, — возразил я. — Но если вы предпочитаете, чтобы я исчез, то там за углом парадный круг, где будут перед заездом проводить лошадей, чтобы каждый мог видеть, на кого он ставит свои деньги.

— А что, если я тоже хочу играть?

— У букмекеров или на тотализаторе?

— Кто должен победить?

— Если бы я знал, если бы кто-нибудь знал, я бы стал богатым. — Я улыбнулся с искренним добродушием.

— И если бы вы стали богатым?

— Я бы купил конюшню с лошадьми и участвовал бы на них в скачках.