Серый барон империи - [12]

— Шкаф продан, — прерывающимся от волнения голосом, по-русски сказал старик. — Осталась никелированная кровать. С тумбочкой!

И заплакал.

— Так сколько уже вы в этом мире живете, Александр Михайлович? — спросил я, сидя в уютной гостиной и потягивая вино.

— Да уже почти пятьдесят лет, — ответил хозяин дома. — Мне на то время всего двадцать один год был.

Александр Михайлович, удостоверившись, что я действительно его земляк, чуть ли не силой утащил меня в дом. Первые минуты мы сумбурно пытались задать друг другу сотни вопросов, и тут же пытались отвечать на них. Наконец, мы немного успокоились, выдохнули и принялись беседовать уже более спокойно.

— Как же вы умудрились место жительства поменять? И какой год был, когда вы родину покинули.

— 1988 год. В июле это было. А по поводу моего билета сюда? Сейчас, — он ненадолго вышел, а по возвращении продемонстрировал мне знакомую многолучевую звезду. — Знаешь что это такое?

— Еще бы! — я фыркнул. — Меня эта штука тоже сюда перенесла. Правда, к ней маг прилагался. А к вашей?

— А к моей – нет, — старик сел в кресло, бросив амулет портала на столик. — Эта штука у моей семьи хранилась. Дед мой, рассказывал, что когда ему еще двадцати не было, он нашел в лесу умирающего человека. Он говорил, что этот человек умер на его глазах, а потом превратился в прах. Остался только этот амулет. Не знаю почему, но и дед и отец прятали его. Хотя оба были коммунистами. Не из-за золота, из которого он сделан, но хранили. Я сам много раз спрашивал отца, почему не сдать государству, но отец всегда отмахивался. Он был уверен, что рано или поздно, объявится тот, кому эта штука нужна. А получилось, что этот амулет меня в путешествие отправил.

— Без мага? — удивился я. — Как такое возможно?

— Ты знаешь, Тимофей, мой отец первым секретарем горкома был, в крупном городе большой пост занимал. Я – единственный ребенок в семье. С детства крепким здоровьем не отличался. Даже в армию меня не взяли, хотя отец настаивал. Говорил, раз не служил, значит не мужик. А что поделать? Так вот, в детстве болел часто, болеть скучно, начал рисовать. Как оказалось, есть у меня способности к этому. Потом художественное училище закончил. Только можешь себе представить, что меня рисовать заставляли? Стройки разные, передовиков производства, различные соцдостижения. В общем, идеологически выдержанные картины! Иначе как? Я же комсомолец! Отец у меня такую должность занимает. А я рыцарей хотел рисовать, прекрасных дам, витязя какого-нибудь. Как в "Айвенго". Один раз рыцаря изобразил, так меня по комсомольской линии так пропесочили! Хорошо еще, что отец прикрыл. Но тоже высказал. А потом отец умер. Прямо в кабинете. Сердце у него больное было, вот и не выдержало. И началось на меня давление со всех сторон. Как оказалось, отец многим насолить успел, после его смерти разные гады из щелей повылазили. Решили на мне отыграться. И пошло-поехало! Что ни день, меня по матушке склоняют! Говорят, не понимаете вы товарищ Филимонов, политического момента! Нет в вас комсомольского сознания, все в облаках летаете! Рыцарей вам подавай, а вы знаете, что рыцари дворянские титулы носили? И крестьян угнетали? А может вы и сами монархических идей придерживаетесь?

— Крепко они за вас взялись, ничего не скажешь! — сочувственно покивал я.

— Крепко, — подтвердил земляк. — До того дошло, что картины мои комиссия принимать отказалась. Еле смог устроиться в привокзальный клуб, художником-оформителем. И выпивать начал. Однажды надрался до чертиков, зачем-то этот амулет на себя нацепил, и давай во весь голос на судьбу жаловаться. Так мне захотелось очутиться там, где этих поганых рож не будет. Стиснул я звездочку золотую, аж ладонь проколол. В этот момент все и свершилось.

— Как же так? Ведь хоть капля магии нужна? — поразился я.

— Капля-то и была, — ухмыльнулся бывший комсомолец. — Как через несколько лет выяснилось, у меня очень большая предрасположенность к магии была. Даже в нашем мире. Если бы я здесь родился, мог бы великим магом стать. А так, моя крупица, плюс жизненная сила, толчок амулету дали. Мгновение, и я здесь очутился.

— А дальше?

— Дальше? Выкинуло меня почти на границе империи. Там меня хуторяне нашли. Память мне отшибло, только имя свое помнил. Я им говорю "Александр", а они все "Аландр, да, Аландр". Ну так я имя и поменял. Почти три месяца у них жил. Язык выучил. Магов поблизости не было, глушь страшная. Память возвращаться не спешила. А вот рисовать я не перестал. Однажды хозяина хутора на обрезке доски так угольком нарисовал, что все диву дались! Вот и говорит хозяин этот, иди-ка ты в столицу, там свой талант найдешь где применить. Все равно из тебя крестьянина не получится.

— И что, сразу в столицу?

— Ага, прям! Откуда деньги на дорогу взять? Пристроился я к обозу купеческому, всякую грязную работу делал. За это меня кормили. И до города довезли. Колед называется. А в городе, кому я нужен? Можно было бы амулет продать, вещь дорогая, но подумал я, раз это единственное, что на мне было, кроме трусов, значит и продавать не стоит. Память к тому времени еще не вернулась, только во сне образы разные. Думаю, а вдруг я дворянин? И по этому амулету можно будет мою семью найти? Не показывал его никому, боялся отберут.