Серые ублюдки - [49]

Пока Зирко говорил, Шакал с тревогой наблюдал, как его тело охватывала религиозная страсть. Его малый рост больше не был заметен. Излучая рвение, полурослик превратился в грозную, управляемую бурю. Будь он сейчас окружен тяжаками, жрец запросто бы их порубил – Шакал в этом не сомневался. Представить сотни храмов в Гиспарте вдруг стало не так трудно, если вера в безликие образы могла сотворить подобное даже с самыми крошечными людьми.

Держа кости в вытянутой руке, Зирко подошел к Шакалу.

– Я дам тебе руку Аттукхана. Но ты должен поклясться, здесь, под священной Стравой, что если великий бог Белико вернется, пока ты еще будешь дышать, ты поскачешь с ним рядом, на месте героя, чьи кости исцелили тебя. Ты должен дать слово, что отречешься от всех привязанностей и будешь исполнять только желания Хозяина-Раба. Это цена, которую требует мой бог.

Шакал ответил не сразу, хотя никаких сомнений не испытывал. Это было обещание, которое ему никогда не придется выполнить. Истории богов были не более чем байками, и те, кто умирал, никогда не возвращались. Но Шакал помедлил, чтобы не выдать облегчения, которое ощутил. Он видел, что Зирко верит в то, что говорит, но даже забывшись в пылу своей веры, жрец не был дураком. Слишком быстрый ответ мог указать ему на неверие Шакала.

– Клянусь, – произнес Шакал торжественно, – если Белико вернется, пока я жив, то я буду ему служить.

У Зирко затрепетал факел. В мерцающем, тускнеющем свете Шакал увидел, как полурослик разжал пальцы, и кости упали на пол склепа. Они переломились надвое. С купола хлынула чернота – ослабевшее пламя погасло. Шакал ослеп.

А потом он открыл глаза.

Утреннее небо только начинало светлеть, окрасившись желтым в преддверии настоящего рассвета. Теплое, щетинистое туловище Очажка касалось его кожи. Растерянный, спросонья, Шакал перекатился и приподнял голову. Очажок не проснулся – только беспокойно дернул ногой. Посмотрев в другую часть кораля, Шакал увидел, что Блажка и Овес уже седлали своих варваров. Штукарь и эльфийка, похоже, еще спали.

Пройдя почти весь кораль, Шакал остановился, осознав, что только что произошло. Вставая, он по привычке уперся обеими руками в землю и оттолкнулся всем своим весом. Подняв левую руку, Шакал посмотрел на нее, размял пальцы. Боли не было, как не было и ужасной опухоли или ноющего напряжения. И неприятного онемения. По ощущениям, все было нормально. Размотав шину, Шакал осмотрел руку внимательнее. Кожа кисловато пахла из-за пота, скопившегося под повязкой, но в остальном все было в порядке. Быстро встряхнув рукой на ходу, Шакал подошел к Овсу.

– Мы выезжаем, – сообщил бугай, целиком поглощенный тем, чтобы развернуть Уродище.

– Все поедем, – заявил Шакал.

Овес медленно повернулся, сдвинув брови, Блажка, сидевшая верхом на своем свине, посмотрела на него сверху вниз. Шакал поднял руку, показывая им тыльную сторону ладони и шевеля пальцами.

– Ну и хорошо, – пробормотала Блажка, продолжая закреплять дротики.

На лице Овса отразилось облегчение и удивление.

– Когда?.. Что он за это попросил?

– Ничего, – ответил Шакал. – Приходить сюда каждую Предательскую луну, как он и сказал.

– Хех, – хмыкнул Овес. – Ваятель будет ядом плеваться.

– Поехали домой, – проговорил Шакал, оставив без внимания последнее замечание и похлопав трикрата по плечу. Затем он пронзительно свистнул через весь кораль, разбудив Очажка. Свин вскочил на копыта и протрусил к нему. Шакал, не теряя времени, надел на него седло. Штукарь подошел, когда он в последний раз дернул подпругу.

– Итак, – проговорил чародей, – полагаю, договор заключен?

Шакал усмехнулся.

– Такой же надежный, как наш с тобой. Ах да, и ты был неправ, когда говорил про шлемы с землей. Это не Белико приказал уньярам их тащить. Это был Зирко.

– Ну, он-то должен был быть в курсе, – ответил Штукарь радостно. – Он же там был.

Шакал издал короткий смешок.

– Там был первый Зирко.

– Не буду спорить, – ответил Штукарь, уже двинувшись к своему варвару.

– Толстозадому не нравится, когда он не прав, – заметил Шакал Очажку, посмеиваясь. Подняв глаза, он увидел эльфийку – та стояла в хлеву и наблюдала за их подготовкой.

Кожаные ездовые штаны, которыми с ней поделилась Блажка, были ей слишком велики, и она подпоясалась грязной веревкой. Сама по себе рубашка была не так плоха, но эльфийка была гораздо меньше ее хозяйки. Шакал обратил внимание на ее волосы. Должно быть, тогда у реки эльфийка позволила Блажке их обрезать – после болота привести их в порядок было невозможно. Раньше, из-за раны и тревоги, Шакал не замечал их поразительно яркого иссиня-черного цвета. Блажка обкорнала их своим ножом чуть ниже эльфийкиных скул, так что выглядели они безумно, словно были ободраны.

Поняв, что пялится, Шакал отвернулся и забрался в седло.

– Овес, – позвал он, – остроухая с тобой.

Как только эльфийка оказалась у Уродища на спине, все вышли из кораля и обнаружили, что их поджидали несколько солдат. Зирко тоже был с ними, верхом на осле. Шакал и остальные натянули поводья.

– Уньяры проводят вас, – сообщил им жрец.

– Благодарим вас, – ответил Шакал, почтительно опустив подбородок.