Сервантес - [98]

В принципе тогда существовала традиция писать продолжения популярных романов. Так, например, в продолжение известной «Дианы» Хорхе Монтемайора^{215} Алонсо Перес^{216} написал «Вторую часть Дианы», а Гаспар Хиль^{217} — «Влюбленную Диану». О том, что у писателя есть право на написание продолжения чужого романа, пишет и сам Авельянеда: «Пусть никто не удивляется, что эта вторая часть исходит от другого автора, ибо не так уже редки продолжения разных повествований, принадлежащих перу различных лиц… Написано много различных „Аркадий“, и „Диана“ принадлежит не одной руке… Поскольку дозволено существовать стольким „Селестинам“…^{218} вполне можно допустить странствовать по полям и Дон Кихота с Санчо Пансой».

Загвоздка, однако, состояла в другом. Да, действительно, продолжения писались, но, как правило, лишь после смерти автора «головного» романа. Так, к тому моменту, когда появились новые «Дианы», Хорхе Монтемайор уже покоился с миром. То же можно сказать и о «Селестинах»: к тому времени, когда в 1534 году появилась «Вторая Селестина» Фелисьяно де Сильвы,^{219} Фернандо де Рохас уже умер.

Случай Авельянеды скорее подходил под другую категорию — пиратского типа. Подобная ситуация имела место со «Второй частью Гусмана де Альфараче», написанной в 1602 году неким литератором Хуаном Марти, спрятавшимся за псевдонимом Матео Лахан де Сайаведра. Как раз сам Матео Алеман, автор первозданного «Гусмана де Альфараче», готовил в это время продолжение романа, которое вышло лишь через два года после появления «подложного». То же самое, но в худшем исполнении случилось с Сервантесом спустя десять с лишним лет.

Что же стоит за этим? На этот счет имеются две точки зрения.

Одни исследователи полагают, что Авельянеда руководствовался исключительно материальными соображениями: если первая часть «Дон Кихота» имела успех и хорошо продавалась, то логично предположить, что продолжение романа также будет финансово выгодным. Беспроигрышная лотерея!

Другие полагают, что человек, скрывшийся под псевдонимом, сводил личные счеты с автором «Дон Кихота». В романе Авельянеды есть одно место, объясняющее мотивы подложного «Кихота»: это — «обида, нанесенная мне и еще более тому, кого столь справедливо превозносят самые отдаленные народы и кому столь многим обязана наша нация, тому, кто достойно и плодотворно в течение многих лет восхищает нас на испанских сценах своими удивительными и неисчислимыми комедиями, создаваемыми в строгих правилах искусства, диктуемого светом, и с той пристойностью и целомудрием, коих должно ожидать от служителя Святой инквизиции».

Эта фраза, с очевидностью и многочисленными указаниями^{220} отсылающая к Лопе де Веге, послужила основой для бесчисленного множества гипотез о подлинном имени Авельянеды. Сам Сервантес, который, судя по всему, не знал, кем на самом деле является Авельянеда, предположил, что автор подлога арагонец. Он писал: «Книга (подложный „Кихот“. — А. К.) написана на арагонском наречии, потому что в ней часто отсутствуют некоторые частицы». Писатель имел в виду союзы и артикли, что характерно для жителей Арагона.^{221} Но, как позже выяснится, подобные ошибки не редки и у авторов не арагонского происхождения.

В 1797 году один из первых комментаторов «Дон Кихота» Антонио Пельисер предположил, что под псевдонимом Авельянеда скрывается фрай Луис де Альяга, доминиканский монах, духовник Филиппа II.

И пошло-поехало. Кого только не записывали в Авельянеды! Среди «подозреваемых» оказались: Матео Алеман, Бартоломе Леонардо де Архенсола, Тирсо де Молина,^{222} естественно, Лопе де Вега, его друг и покровитель, знатный вельможа герцог де Сесса, доминиканский монах, враг Сервантеса еще с алжирского плена Хуан Бланко де Пас, множество малоизвестных поэтов и писателей и, наконец, предположили даже — не звали ли Авельянеду на самом деле Авельянедой?

Одной из наиболее свежих является гипотеза, выдвинутая в наше время. Исследователями было замечено, что в тексте подложного «Кихота» часто встречаются латинские богословские цитаты, прославляющие жизнь в обители, много упоминаний священных четок. Однако более чем на клирика все это, согласно версии, указывает на некоего Херонимо де Пасамонте, солдата-писателя, вдохновившего Сервантеса на создание образа каторжника Хинеса де Пасамонте.

Напомним, что Авельянеда говорил о некой личной обиде, побудившей его написать книгу. Кроме того, Херонимо был родом из Арагона и служил Лопе де Вега. Примечательно, что Хинес де Пасамонте «появляется» во втором томе «Дон Кихота» Сервантеса в обличье маэсе Педро, кукольника, чье «хозяйство» громит Рыцарь Печального Образа.

Однако этой гипотезе, как, впрочем, и другим, не хватает главного — аргументированных доказательств. Поэтому до сих пор остается неизвестным, кто же в действительности скрывается под псевдонимом Авельянеда.

Фальшивыми в книге плагиатора были не только имя на титуле, трактовка самого образа Дон Кихота, но и допуск цензора и разрешение на печать. Два человека, поставивших свои подписи на упомянутых документах, не имели на это никаких полномочий. Имя книгоиздателя — Филипп Роберт, но он закрыл свое дело за год до того, место публикации — Таррагона,