Сервантес - [53]

Сервантесовская «Нумансия», написанная на столь героическом материале, осталась в истории испанской культуры как один из символов национального патриотизма. Как пишет К. Державин, «в испанский язык вошло прилагательное „numantino“, в переносном значении — „героический, самоотверженный“».

После долгих лет забвения пьеса была заново открыта немецкими романтиками. На нее, в частности, обратили внимание Гёте и Шопенгауэр.^{121}

Некоторые исследователи полагают, что «Нумансия» ставилась в 1808 году в осажденной Наполеоном Сарагосе и поддерживала защитников города в их сопротивлении вражеским войскам. Во время гражданской войны в Испании в 1937 году пьеса в редакции поэта Рафаэля Альберти,^{122} высветившего ее политическое содержание, шла в осажденном войсками Франко Мадриде, в «Театре Сарсуэлы».

Глава 5 ЖЕНЩИНЫ МИГЕЛЯ ДЕ СЕРВАНТЕСА

Личная жизнь людей знаменитых, даже если они при жизни такими не являлись, всегда окутана романтическим туманом, разного рода легендами и мифами. А если человек к тому же жил несколько столетий назад и не сохранилось ни писем, ни дневников, либо его воспоминаний, эта личная жизнь предстает как огромное белое пятно. Но читатель хочет знать об этом прежде всего и больше всего. И тут исследователь остается на развилке двух путей. Или, обладая изрядным запасом фантазии и недюжинной авторско-личной смелостью, опираясь на останки информации и исторические слухи, сочинить художественный текст, как поступил Бруно Франк, или же попытаться с наибольшей степенью аккуратности развести «информационные» останки и слухи и, прокомментировав, «подать» их по отдельности.

Автор решил испытать второй путь.

«ПРИШЛАЯ ПАСТУШКА» СИЛЕНА

В художественной биографии Сервантеса Бруно Франк пишет о трех любовных историях дона Мигеля.

Первая — это роман с римской проституткой из Венеции, имевший место во время краткого пребывания Сервантеса в Риме в 1569 году в свите будущего кардинала Аквавивы. Это довольно распространенный слух, имеющий и кинематографическое воплощение в зарубежном исполнении.

По художественной версии писателя Бруно Франка влюбленные вынужденно расстаются, так как по приказу папы все куртизанки должны были в течение шести дней покинуть Рим и через двенадцать быть за пределами папского государства. А юный Сервантес, отправляясь на защиту христианской веры, вступает в солдаты.

Ни у одного сервантиста, таких, как Державин, Луис Астрана Марин, Жан Канаважио и др., автор не встретил ни строчки о первой любовной истории Сервантеса. Единственно, что проскальзывает у Астраны Марина, это то, что история о романе Сервантеса во время его пребывания в Италии с некой португалкой (!) является чистой фикцией.

Вторая сердечная привязанность по версии Бруно Франка «случилась» в Италии после Лепанто, когда у Сервантеса была небольшая передышка между боевыми походами. Дама по имени Анжелина была хозяйкой трактира «Черная шляпка», в котором остановился передохнуть автор «Дон Кихота». Указывается даже местонахождение этого заведения — «мирная самоуправляющаяся община, подобие республики, или герцогство без герцога, под протекторатом римского императора» под названием Лукка.

Астрана Марин утверждает, что у Сервантеса действительно был роман в Неаполе. Об этом известно немного, но зато главное: Сервантес был влюблен, от этой женщины у него был сын, которого звала Промонторио, он стал солдатом, как и его отец, и пережил Сервантеса.^{123} В конце жизни в 1608 году Мигель де Сервантес имел желание и возможность вернуться в Неаполь, будь он принятым в качестве поэта в свиту графа де Лемоса, нового вице-короля Неаполя, и таким образом очутиться в Италии, но этому не суждено было сбыться. Астрана Марин полагает, что, кроме понятного желания престарелого писателя оказаться в свите вице-короля и уехать в Неаполь, Сервантеса толкало на это еще что-то, и это что-то — сын. К сожалению, у нас нет никаких фактов, указывающих на это. Скорее всего, у писателя было простое желание спокойной жизни перед недалекой кончиной. Между тем сын у Сервантеса был, о чем сам писатель повествует в 1614 году, за два года до смерти, в непереведенном полностью в России по непонятным причинам «Путешествии на Парнас». Автор якобы видит сон: и «приходит в нем ко мне мой тайный (disimulado) друг по имени Промонторио, совсем еще юноша (mancebo entrado en dias), но уже великий солдат» и далее уже совсем прямо и откровенно: «Он называет меня отцом, а я зову его сыном, и это является чистой правдой (qued con esto la verdad en punto), которая может называться и окончательной. Говорит мне Промонторио: — Я догадывался, отец, что однажды случится так, что седины приведут вас сюда, но уже совсем дряхлым (semidifunto). — Я жил здесь, когда был молод и полон сил, сын (говорю я ему)».^{124}

Стихи доказывают, что у Сервантеса был в Неаполе любовный роман, возможно первый, учитывая силу воспоминания, плодом которого явился сын Промонторио, причем, очевидно, писатель был сильно привязан к этой женщине, так как, стоя уже у края могилы, он припоминает именно эту давнюю, юношескую историю, хотя у него была не одна возлюбленная.