Серпентин - [23]

– как будто мне требовалось разрешение от Никки или еще кого-то, чтобы пойти куда-нибудь без моих

ребят. Отель кишит полицией, так что, полагаю, я в безопасности.

Голова Бекки

поравнялась с моим плечом. Она сжала мою ладонь и мы вместе пошли по коридору, покачивая руками. Ей

всегда нравилось вот так качать руками, но то, что кажется милым у шестилетнего ребенка, было немного

странным для одиннадцатилетнего. Или я просто внезапно поняла, что скоро она станет выше меня. Если ее

голова уже сейчас достает мне до плеча, то к тому моменту, как ей стукнет четырнадцать, она будет с

меня ростом

– прямо как Питер когда-то. Она может и не вырасти так сильно, как он, но я читала, что если взять рост

мужчины и вычесть пять дюймов, то вы получите его рост в женском варианте. А если добавите к женскому

росту пять дюймов, то это будет мужская версия. Не знаю, насколько это правда, но мне нравилась идея

быть мужчиной в пять футов и восемь дюймов ростом

(1>2 см., т.е. у Аниты 9‚3

– это 1<0 см.

– прим. переводчика)

. Если мы берем за основу рост Питера, то Бекке предстояло дорасти как минимум до пяти футов и десяти

дюймов

(1>> см.

– прим. переводчика)

. – Тетя Анита.

– Ее голос был куда серьезнее обычного. Я ждала, что она продолжит свою мысль, но она молчала. Я

уставилась на нее, пока мы шли в сторону номера, но она по-прежнему ничего не говорила. Она смотрела

под ноги, пока мы шли, покачивая нашими руками взад-вперед, как будто не понимала, что делает это

автоматически. Может, это просто ее успокаивало.

– Что такое, Бекка?

– Спросила я.

– Тетя Дикси говорила странные вещи возле бассейна перед тем, как Питер увел ее.

Мой живот скрутило и я чуть не споткнулась на ходу. Мне не хотелось обсуждать произошедшее с Беккой.

Чертовски не хотелось говорить с ней об этом, когда мы только вдвоем. Натэниэл куда лучше меня

справлялся с детьми, а Мика на всех действовал успокаивающе. Одна из вещей, которую я усвоила, это что

когда называешь кого-то своей второй половинкой или половинками, это вовсе не значит, что ты без них не

целый. Это просто значит, что ваши сильные стороны простираются на разные сферы жизни. Обсуждать с

одиннадцатилетней девочкой отношения, которых на самом деле не было между мной и ее папой… Черт, может, и не существовало нормального варианта обсуждения этой темы. Я просто чувствовала себя

неуютно и хотела, чтобы мои мужчины оказались рядом. Конкретно в эту минуту я бы лучше столкнулась

лицом к лицу с плохими парнями, чем обсуждала такие темы.

Я глубоко вздохнула и сказала:

– Какие вещи?

– Что вы с папой были… ну, как парень и девушка. Что вы встречались. Это ведь неправда?

Я была на сто процентов уверена, что Дикси выразилась совершенно иначе, но будем работать с тем, что

есть.

– Нет, мы с Тедом не встречались.

– Это хорошо, потому что он может встречаться только с мамой, правда?

– Она остановилась посреди коридора, все еще держа меня за руку, так что мне

тоже пришлось остановиться. Она уставилась на меня своими искренними карими глазами

– так откровенно, с такой надеждой услышать правду. Она практически не изменилась с тех пор, как ей

было шесть.

– Я о том, что ты ведь встречаешься с дядей Натэниэлом и дядей Микой, а они встречаются друг с другом.

Но ведь это не то, что стали бы делать мама с папой,

правда? Они ведь не встречаются с другими людьми?

– Все так, они моногамны.

– А ты поли… как его там.

– Сказала она.

Я не сдержала улыбки.

– Полиаморна, да.

– Но папа с мамой не полиаморны, они моногамны.

– Да.

– Тогда почему мамина подруга говорила такие вещи?

– Я не знаю, почему она это делала.

– Она сумасшедшая? Я вспомнила лицо Дикси.

– Если честно, я допускаю такой вариант. Я обняла Бекку, прижимая свою щеку к ее макушке.

– Пойдем переоденем тебя во что-нибудь нормальное.

– Сказала я.

– Можно я надену розовое платье?

– Только не говори, что ты привезла с собой лишь розовое платье. Она отстранилась и улыбнулась мне.

– Одно розовое платье. Но у меня также есть розовые шорты, розовые сандалии и мои розовые

ковбойские сапоги, а еще

– розовые футболки! Я рассмеялась.

– Тебе не кажется, что это перебор с розовым для одной поездки? Ее улыбка стала шире и я встрепала ей

волосы. Я рассмеялась и она присоединилась к моему смеху. Мы добрались до двери номера, все еще

посмеиваясь. Я засунула руку в карман, чтобы достать карточку от двери.

– Почему ты никогда не носишь розовое, тетя Анита?

– Не могу сказать, что это мой цвет.

– Сказала я, просовывая карту-ключ в дверной замок. Индикатор загорелся зеленым. Я открыла дверь, и в

этот момент из-за угла в коридоре раздался глубокий голос:

– Я бы хотел увидеть тебя в розовом, Анита. Я быстро втолкнула Бекку в номер, велев ей переодеться, и

развернулась в дверях в тот момент, когда показался обладатель этого голоса. При росте почти в семь футов

(213 см., в «Обсидиановой Бабочке» упоминается, что он выше Дольфа, чей рост <‚8 (203 см.), т.е. что-то в

промежутке между этими двумя цифрами – прим. переводчика) его абсолютно лишенная растительности

голова практически касалась потолка. Он оставил узкую черную вандейковскую бородку и усы. Это

придавало его лицу форму и контраст, чтобы не только черные дуги бровей создавали на нем хоть какое-то