Серп - [87]

— Конечно, Тайгер. До следующего раза.

Приятель удалился вместе с другими профи-тусовщиками, с которыми у него теперь, по всей видимости, было гораздо больше общего, чем с Роуэном. Стоя в передней, юноша раздумывал, есть ли среди его знакомых из прошлой жизни кто-нибудь, с кем он сейчас смог бы общаться.

— Если ты вознамерился стать неоклассической статуей, я закажу тебе пьедестал, — сказал Годдард, проходя мимо. — Вот только статуй у нас здесь хватает и без тебя.

— Простите, Ваша честь, задумался.

— Слишком много думать опасно.

— Я только пытался понять, почему Верховный Клинок прыгнул в бассейн.

— Он упал, а не прыгнул. Нечаянно. Он сам так сказал.

— Нет, я видел, — настаивал Роуэн. — Он прыгнул.

— Пусть так. Все равно — мне-то откуда знать? Спроси у него самого. Хотя не думаю, что, заговорив с ним о столь компрометирующем событии, ты заслужишь его благосклонность. — И Годдард сменил тему: — Похоже, ты крепко подружился с одним из тусовщиков. Может, в следующий раз пригласить побольше таких красавчиков?

— Нет-нет, вы не так поняли, — запротестовал Роуэн, вопреки своей воле заливаясь краской. — Это просто старый друг.

— Ах вот что. Это ты его пригласил?

Роуэн покачал головой.

— Нет, я даже не знал, что он придет. Если бы знал, я бы его сюда и близко бы не подпустил.

— Это еще почему? Твои друзья — мои друзья.

Роуэн промолчал. Он никогда не знал, говорит ли Годдард серьезно или только дразнит его.

Молчание Роуэна вызвало у Годдарда смех.

— Не бери в голову, мой мальчик. Это же праздник, а не допрос в инквизиции. — Он похлопал ученика по плечу и пошагал дальше. Будь у Роуэна хоть капля здравого смысла, он на том бы и успокоился. Но он не успокоился.

— Поговаривают, что серпа Фарадея убил другой серп.

Годдард резко остановился и медленно развернулся к Роуэну.

— Ах вот как?

Роуэн глубоко вздохнул и пожал плечами, пытаясь сделать вид, будто не сказал ничего особенного. И зачем только он об этом заговорил! Но сдавать назад было поздно.

— Да это все лишь слухи…

— И ты полагаешь, я в этом замешан?

— А вы замешаны? — напрямую спросил Роуэн.

Серп Годдард подступил ближе. Казалось, он смотрел сквозь внешнюю оболочку своего ученика прямо в темные ледяные глубины, в которых тот сейчас обретался.

— Ты в чем меня обвиняешь, мой мальчик?

— Ни в чем, Ваша честь. Я просто спросил. Чтобы прояснить обстановку. — Роуэн тоже смотрел Годдарду в глаза, пытаясь заглянуть в его холодные глубины, но обнаружил, что они окутаны непроницаемой мглой и недоступны пониманию.

— Считай, что прояснил, — сказал Годдард с легким сарказмом в голосе. — Оглянись вокруг, Роуэн. Неужели ты хоть на один миг можешь вообразить, что я поставлю все это на карту и нарушу седьмую заповедь лишь для того, чтобы убрать какого-то заскорузлого серпа старой школы? Фарадей выполол себя сам, потому что в глубине души знал: это самое осмысленное, что он сделает за последние более чем сто лет. Время старой гвардии прошло, и он отдавал себе в этом отчет. А если это твоя маленькая подружка пытается раздуть дело, ей стоило бы дважды подумать, прежде чем обвинять меня. Потому что я вправе выполоть всю ее семью, как только истечет срок их иммунитета.

— Это будет расценено как злой умысел, Ваша честь, — сказал Роуэн с вежливой решимостью. — Вас могут обвинить в нарушении второй заповеди.

На одно мгновение вид у Годдарда сделался такой, как будто он вот-вот разорвет своего ученика на куски, но огонь в его глазах тут же погас, поглощенный мглистой бездной.

— Всегда на страже моих интересов, да, мой мальчик?

— Стараюсь, Ваша честь.

Годдард вглядывался в него еще пару секунд, а потом сказал:

— Завтра будешь тренироваться в стрельбе из пистолета по движущимся мишеням. Прикончишь всех, кроме последнего, одной пулей на каждого, иначе я лично, без лицеприятия и злого умысла, выполю твоего гуляку-дружка.

— Что?!

— Я неясно выразился?

— Нет, Ваша честь. Я… я понимаю…

— И в следующий раз, прежде чем кого-то в чем-то обвинять, удостоверься сначала, что это правда, а не просто оскорбление.

Годдард развернулся и зашагал прочь; мантия развевалась за ним, словно флаг. Но прежде чем удалиться за пределы слышимости, он проговорил:

— Конечно, если бы я убил серпа Фарадея, я был бы не настолько глуп, чтобы признаться тебе в этом!

• • •

— Он просто морочит тебе голову.

Тем вечером серп Вольта и Роуэн сражались в игровой комнате в бильярд.

— Но, думаю, ты и правда оскорбил его. Как это — убить другого серпа?! Этого просто не может быть!

— А я думаю, что может. — Роуэн ударил по шару и промахнулся. Мысли его витали в другом месте. Он даже не помнил, какими шарами играет — однотонными или полосатыми.

— Возможно, Цитра тоже морочит тебе голову. Об этом ты не думал?

Вольта ударил кием и положил в лузу оба шара — и полосатый, и однотонный, что никак не помогло Роуэну выяснить, какими же шарами играет он сам.

— Я хочу сказать — посмотри на себя, ты же совсем чокнулся! Девчонка водит тебя за нос, а ты этого даже не замечаешь!

— Она не такая, — возразил Роуэн, выбрал наконец полосатый шар и положил его. По-видимому, выбор оказался правильным, потому что соперник позволил ему продолжить игру.