Серп - [53]
— Но куда делась великая женщина-серп, выполовшая президента? Героиня, выступившая против коррумпированных корпораций, которые даже Грозоблако не смогло сокрушить? Я думала, прополки Гранд-дамы Смерти всегда совершаются ради высокой цели!
По лицу серпа Кюри прошла тень. Призрак былой скорби, о причине которой Цитра не могла даже догадаться.
— Ты ошибаешься.
• • • • • • • • • • • • • • •
Если вы когда-либо изучали мультфильмы Эпохи Смертности, вы вспомните один из них — про Койота и Дорожного Бегуна. Койот постоянно злоумышляет против ухмыляющейся длинношеей птицы. Ему никак не удается поймать Дорожного Бегуна; что бы он ни делал — все обращается против него самого. Он взрывается, сам себя расстреливает или падает с огромной высоты и разбивается.
Это очень смешно.
Потому что, как бы погибельно ни заканчивались проделки Койота, в следующем эпизоде он опять жив-здоров, словно центр оживления находится тут же, за пределами целлулоидной пленки.
Я не раз видела, как люди допускают промахи, приводящие к временному увечью или к недолгой потере жизни: на человека, бывает, сваливается что-нибудь увесистое, или он сам падает в открытый люк, или выскакивает на дорогу под колеса несущегося автомобиля…
И когда это происходит, народ смеется, потому что как бы ни был ужасен несчастный случай, пострадавший, словно Койот из мультика, вернется через день или два, в точности таким, каким был раньше, и ничуть не поумневшим.
Бессмертие превратило нас в мультяшных персонажей.
— Из дневника почтенного серпа Кюри
19
Тайна из детства
Цитра сама не понимала, что заставило ее затронуть вопрос, который был ей задан на конклаве. Возможно, то, что она неожиданно почувствовала в серпе Кюри родственную душу, увидев, как наставница угощает скорбящую семью и слушает — действительно слушает — их рассказы о человеке, которого выполола.
Тем вечером серп Кюри принесла в комнату ученицы чистое белье. Они вместе принялись застилать постель, а когда закончили, Цитра проговорила:
— Тогда, на конклаве, вы обвинили меня во лжи.
— Ты лгала, — сказала серп Кюри.
— Как вы узнали?
Кюри не улыбнулась, но и осуждения не высказала.
— Когда живешь почти двести лет, некоторые вещи становятся очевидны. — Она сунула Цитре подушку, и девушка натянула на нее наволочку.
— Я не сталкивала ту девчонку с лестницы, — сказала Цитра.
— Я так и подозревала.
Цитра сжала ладонями подушку — если бы та была живой, она бы ее задушила.
— Я не сталкивала ее с лестницы, — повторила Цитра. — Я толкнула ее под мчащийся грузовик.
Цитра села и отвернулась от серпа Кюри. Она не могла смотреть наставнице в глаза и раскаивалась, что доверила ей темную тайну из своего детства. Если сама Гранд-дама Смерти станет смотреть на тебя как чудовище — ты и правда ни дать ни взять чудовище.
— Какой ужасный поступок, — отозвалась Кюри, но голос ее звучал ровно, без нотки потрясения. — Она погибла?
— Мгновенно, — призналась Цитра. — Конечно, через три дня она вернулась в школу, но этим ведь не исправишь того, что я сделала… И что еще хуже — никто не узнал. Люди думали, она споткнулась и упала. Другие ребята смеялись. Ну, вы же знаете, это очень смешно, когда кто-нибудь становится квазимертвым в результате нечастного случая. Но это не был несчастный случай, и никто этого не знал! Никто не видел, как я толкнула ее. А когда она вернулась, то и она не знала.
Цитра заставила себя посмотреть на Гранд-даму Смерти, которая теперь сидела в кресле в другом конце комнаты и смотрела на девушку своими проницательными серыми глазами.
— Вы спрашивали про мой самый плохой поступок, — сказала Цитра. — Теперь вы знаете.
Серп Кюри заговорила не сразу. Нарочно держала паузу.
— Что ж, — наконец произнесла она, — придется как-то с этим разобраться.
Ронда Флауэрс полдничала, когда раздался звонок в дверь. Сначала она не придала ему значения, но несколько мгновений спустя, подняв голову и увидев, что мать стоит на пороге кухни с перекошенным лицом, девушка поняла: произошло что-то ужасное.
— Там… Они пришли к тебе, — пролепетала мама.
Ронда с хлюпаньем втянула в себя свисающие изо рта полоски лапши и поднялась.
— Кто — они?
Мать не ответила. Вместо этого она обхватила дочку руками и, разразившись рыданиями, едва не задушила в объятиях. Ронда глянула через мамино плечо и увидела их: девушку примерно своего возраста и женщину в лавандовом одеянии — судя по фасону, в мантии серпа.
— Будь храброй… — с отчаянием прошептала мать в ухо дочери.
Но храбрость была от Ронды так же далеко, как и страх. У нее попросту не было времени ни на то, чтобы испугаться, ни на то, чтобы собраться с духом. Ронда почувствовала лишь, как по рукам и ногам побежали мурашки, а сама она, как во сне, словно бы удалилась из мира и наблюдает сценку из чьей-то чужой жизни. Она высвободилась из материнских объятий и пошла ко входной двери, где ожидали две зловещие фигуры.
