Сероглазый ангел - [59]

— Я не ненавижу тебя, Даниэль. Это мы обсудим позже, сейчас отвечай.

Он и правде не злился? Она недоверчиво подняла на него взгляд, отводя его от раненной руки мужа. Тот обтёр ладонь о штаны, не желая расстраивать её видом крови.

— Его дал мне Гай.

— Когда? — Райан нахмурился.

— Лет семь назад. Не хочу говорить, об этом! — вскрикнула она, — это просто кинжал, Райан! Прекрати, прошу тебя, пожалуйста!

Райан вёл себя так, будто не слышал её мольбы.

— Зачем он дал тебе это оружие?

Кажется, ей придётся все ему рассказать, иначе он не остановится, пока не добьётся своего, но только Господь ведает, как он отреагирует, когда узнает ответ.

— Он служил мне для самозащиты, муж мой.

— И как часто он служил тебе, Даниэль? — голос его звучал хрипло и тихо, пугая её.

— Я не считала!

— Сколько?

— Десяток, может более… — она долго ждала, глядя на то, как подействуют на Райана её слова, потом поняла, что он не собирался ничего отвечать. Неужели он не понял её?

— Пойдём в дом, Даниэль, — он тихо улыбнулся, медленно протягивая ей свою ладонь, на этот раз, ладонью вверх, предлагая своей маленькой жене, положить поверх неё свою.

Нет, он точно не понял её! Даниэль растерялась. Почему он не сердится, не кричит? Может он решил наказать её в стенах дома, чтобы не унижать перед её людьми?

Её мысли были так очевидны, что он просто возмутился, продолжая держать свою руку.

— Черт возьми, жена, ты просто обязана исправить то, что натворила, и обработать её! — он указал на жалкий порез, который уже перестал кровоточить.

Наконец-то! Его жена спохватилась, переключаясь со своих тревожных мыслей, и придерживая юбки, побежала к замку, намереваясь спасать его от ранения.

— Беги, Даниэль. Однажды, ты сама все расскажешь. Когда станешь больше доверять мне…

Им, несомненно, будет, о чем поведать друг другу! Райан вздохнул, и устало направился вслед за беглянкой.

Глава 36

Всадник прибыл с рассветом. Едва спешившись, он, опуская голову, укрытую низким капюшоном тёмной накидки, уверенно прошёл через двор, останавливаясь перед хозяином замка. Старый Голлагэр лично вышел встречать гостя, и махнув ему коротко рукой, велел следовать за ним в дом. Шаги его были торопливы, и только войдя в галерею на первом этаже и убедившись, что кроме них никого нет, он принял конверт, доставленный гонцом. Барон повернулся к свету, чтобы лучше было видно, и вскрыл его. Печати на конверте не было, да ему и не надо было её видеть, чтобы знать автора этих строк. Так оно и к лучшему. Он принялся читать, время от времени, плечи его подёргивались, и он, поглаживая свою бородку, посмеивался. Ожидавший ответа мужчина, никак не реагировал на странное поведение хозяина дома, терпеливо оставаясь в тени колонн.

Дочитав послание, Голлагэр со всем уважением, тем не менее, тщательно порвал конверт и письмо на мелкие кусочки, запихивая бумажное конфетти в свой карман.

— Ожидай здесь, сынок. Постараюсь не задерживать тебя понапрасну. Говорить ни с кем не смей! Предупреждаю не потому, что сомневаюсь в тебе, а потому, что гости у меня больно беспокойные… — барон побрёл к дверям, ведущим в коридор, и скрылся за ними, направляясь в огромный зал.

Там, расположившись удобно в замечательном глубоком кресле, он взялся писать ответ. Вытянув ноги перед горевшим камином, он с удовольствием грелся, и то задумываясь, то продолжая хихикать, усердно марал бумагу.

Когда же он решил, что достойно справился со своей задачей, то, кряхтя, поднялся и, поднеся к огню листок, ещё раз перечитал, удовлетворённо кивая седой головой, и запечатал конверт собственной печатью.

Голлагэр заторопился обратно, и вручил молчаливому гонцу письмо. Мужчина поклонился, откинув полу накидки и пряча драгоценный конверт.

— Ступай, и будь осторожен. Здешние земли до сих пор неспокойны, — барон похлопал его по спине, провожая к крыльцу.

Когда гость уже верхом покидал крепостные стены замка, Голлагэр краешком глаз приметил Хьюберта, молча наблюдавшего за их действиями. Старик усмехнулся в усы, дожидаясь пока гонец, скрылся с горизонта. Довольный, он повернулся к дверям, и вернулся обратно к камину. Про себя он гадал, как быстро рыжеволосый барон присоединится к нему, наверняка раздираемый любопытством.

Посмеиваясь, Голлагэр, грел свои старые кости у камина, даже в такую жару. Когда вошёл Хью, он уже бросал кусочки бумаги в огонь.

Нормандец остановился, глядя, как жадное пламя моментом расправлялось с тем, что он так жаждал заполучить, но он ничем не выдал своего разочарования. Или ему хотелось, чтобы так все и выглядело.

— Что сынок, тебе вижу совсем заняться нечем? — барон отряхнул ладони, выбросив весь свой мусор.

Хьюберт поскрежетал зубами, но смолчал, сложа руки на груди и глядя, как старик перемешал остатки поленьев в камине. Золотые искры, словно пыльца фей снялась с них, медленно опадая и угасая.

— Кто ваш гость, барон? — не выдержав, воин оперся о жаркий камин, но через мгновение уже отходил, не выдерживая исходившего от него тепла. И как можно было мёрзнуть в такой день? Его рубаха уже липла к спине, и он подавил желание немедленно скинуть её и окунуться в холодную воду.