Сергей Петрович Хозаров и Мари Ступицына - [36]

– Я в этом не согласен с вами. Деньги – рычаг всего. При деньгах можно все сделать.

Мамилова сомнительно покачала головой.

– Не спорьте, Варвара Александровна, в этом, а лучше скажите мне: чего нельзя сделать для своего удовольствия на деньги?

– А например, найти, милостивый государь, друга, – перебила резко хозяйка. – Найдите с вашими всемогущими деньгами друга!

– Да, это другое дело; но, впрочем, есть пословица, что с деньгами и друзей много.

– Не друзей, Сергей Петрович, а льстецов, вы хотите, верно, сказать. Но друга, истинного друга не купите вы на деньги.

– Зачем же так углубляться в жизнь. Мы можем и льстецов считать за друзей; есть прекрасные на этот предмет стихи: «У дружбы есть двойчатка лесть: они с лица отчасти схожи».

– Ну, бог с ними – и с деньгами и с лестью, – все это не моего романа. Скажите лучше мне, как вы думаете вести себя с вашей будущей женой?

– То есть как? – спросил Хозаров. – Как обыкновенно, я полагаю, обращаются люди образованные, когда они любят.

– Бога ради, не обращайтесь так, как обращаются образованные и умные мужья. Это значит, с первого же раза, начать переделывать молоденькое и покорное существо на свой лад. Оно, конечно, будет повиноваться и подделываться под ваши понятия; но в то же время оно будет убивать самое себя. Ведите себя просто, как бог вас создал, занимайтесь с этим молоденьким созданием пустяками, которые ее занимают, болтайте с ней, играйте. Что вы смотрите на меня с удивлением? Если вы любите ее, то вам самим будет весело; а если нет, то и говорить нечего. Поверьте мне, что если вы хотите быть счастливым в вашем браке, то и не должны себя вести иначе.

– Я люблю мою невесту, – и из этого слова можете ясно заключить, как я буду вести себя.

Долго еще продолжалась беседа между женихом и Варварой Александровной. Брачные отношения были разобраны ими в самых мельчайших подробностях: много, конечно, Варвара Александровна, обладающая таким умом, высказала глубоких и серьезных истин; много в герой мой, тоже обладавший даром слова, сделал прекрасных замечаний; но я не решаюсь передать во всей подробности разговор их, потому что боюсь утомить читателя, и скажу только, что Хозаров отобедал у Мамиловой и уехал от нее часу в шестом. Домой заехал он на минуту для того только, чтобы, пользуясь свободою жениха, переменить свой фрак на, сюртук. Здесь, конечно, явилась к нему другой его друг – Татьяна Ивановна, и, конечно, Сергей Петрович поставил себе в обязанность и ей объявить весьма подробно о всем том, что касалось до женитьбы.

– Вот ваше дело обделалось, слава богу, хорошо, – сказала Татьяна Ивановна грустным голосом, – а я все-таки осталась обижена; меня, может быть, не будут и в дом к себе пускать.

– Вот пустяки, – кто из них смеет это подумать, я всех их заставлю вас уважать!

– Нет, Сергей Петрович, это невозможно, – возразила Татьяна Ивановна.

– А вот посмотрите, – отвечал Хозаров.

В шесть часов он отправился на приятнейшее для него дежурство, где невеста и Катерина Архиповна ожидали его с величайшим нетерпением. Впрочем, герой мой, как следует влюбленному жениху, заехал первоначально к Люке и взял там фунтов десять различных сортов конфет. Приехав, он был непомерно мил; зная из прежних разговоров, что Катерина Архиповна очень любит грецкие орехи в сахаре, будущий зять не преминул в кондитерской отобрать для тещи штук тридцать конфет именно этого сорта; невесте были привезены целые пять фунтов и сверх того в прекрасном картоне; для Пашет и Анет у Хозарова тоже были приготовлены конфеты, но он им их не показал, а объявил, что привез им женихов, которых и держит покуда в кармане. Пашет и Анет сначала помирали со смеху, а потом приступили к нему, чтобы он показал и не держал бы несчастных женихов в кармане.

Хозаров долго мучил любопытных двух девиц и, наконец, вынул и представил им женихов. Оказалось, что они были из красного леденца. Один из них, для Пашет, был, кажется, французский кирасир в шишаке и с руками, сложенными на груди крестообразно; для Анет же – в круглой шляпе и державший руки наподобие ферта. Кроме сего, к обоим женихам было приложено по целому фунту конфет.

Посмеявшись и пошутив таким образом с своими belles-soeurs, Хозаров начал заниматься с невестою и вступил во все права жениха. Первоначально он увел ее в залу и, взяв за талию, начал с нею ходить взад и вперед по комнате. Разговор между ними был следующий:

– Итак, Мари, наши желания увенчиваются успехом, – сказал Сергей Петрович, – теперь я могу вас спросить, давно ли вы меня любите?

– Давно… постойте… это именно с того вечера, как, помните, в Ко… на вечере я танцевала с вами польку.

– Вообразите, Мари, что значит симпатия! В этот же вечер решилась и моя участь: увидя вас, я как будто переродился; во мне вдруг явилось желание жениться, чего мне прежде и не снилось… Вся моя прошлая жизнь показалась мне так пошла, так глупа, что я возненавидел самого себя.

– Что это значит симпатия? – спросила Мари.

– О! Это слово имеет большое в жизни значение, – сказал Хозаров. – Симпатия значит родство душ; так что, если расторгнуть эти две души, между которыми существует симпатия, то жизнь их будет неполна; в каждой из них как будто бы будет чего-то недоставать. Возьмите этот билетик, – продолжал он, развертывая конфетный билетик, – тут написано: «Я знаю, ты мне послан богом, до гроба ты хранитель мой». Тут есть полная мысль, но разорвите его пополам: на одной половине осталось: «Я знаю, ты мне послан богом», а на другой – «до гроба ты хранитель мой». Хоть в каждой есть смысл, но неполный, – таков смысл и двух разрозненных душ, связанных симпатическим родством. – Здесь герой мой остановился, заметя, что уж чересчур забрался в отвлеченности, которые Мари совсем не понимала, да и сам он не очень ясно уразумевал то, о чем говорил.