Сергей Есенин. Казнь после убийства - [44]

В 1928 году, когда троцкисты побежали с насиженных мест, Илья Ионов пристроил Медведева помощником заведующего литературно-художественным отделом Ленотгиза (радел «родным человечкам» бывший каторжник). В декабре 1929-го, когда сторонникам Троцкого стало совсем неуютно, литератор-чекист перешел работать штатным доцентом Педагогического института им. Герцена (здесь он подрабатывал с 1925 года). О своей принадлежности к воинской службе писал (3.03.1931 года) расплывчато-осторожно: «Военнообязанный старшего начсостава, административный штат, категория А-7».

Скопом 1 сентября 1929 года в педагоги попали многие недавние гэпэушники, знакомцы Медведева: бывший парт-секретарь 3-го полка Сергей Андроникович Павлович, Андрей Феофилович Арский, Владимир Николаевич Комаров и др.

Здесь же нашел прибежище видный партдеятель и оппозиционер-зиновьевец Александр Сафаров (Вольдин), один из идеологов-организаторов убийства Николая И. Среди прочих новоиспеченных «герценовцев» — И. И. Презент (p. 1902) — личность, к которой стоило бы присмотреться повнимательнее; сей преподаватель исторического материализма к 1929 году имел за душой — да и то в рукописи лишь одну статью «Приоритет речи или мышления». -

В такой-то компании и вращался Медведев, хохотун и любитель славянских речений. Багаж его литературно-критических работ весьма скромен: вульгарно-социологические статейки о Шишкове, Форш, Лавреневе, Н. Никитине, формальном методе в литературоведении (последняя работа в действительности была написана M. М. Бахтиным). Подписав по приказу своих хозяев с улицы Комиссаровской лживый протокол, он вряд ли испытывал угрызения совести, более того, сочинил в 1927 году посмертный «оправдательный» очерк о преданном им Есенине.

Именно Медведев утром 28 декабря распространял слухи о самоубийстве Есенина! Литературовед В. А. Мануйлов цитировал строки из письма к нему В. Рождественского, датированного тем же днем:

«Приходит (в редакцию журнала «Звезда». — В. K.j П. Н. Медведев в солдатской шинели прямо со своих военных лекций. Вид у него растерянный:

— Сейчас в редакции "Красной газеты" получено сообщение, что умер Сергей Есенин.

— Где? Когда?

— Здесь, в гостинице "Angleterre", вчера ночью.

— Мы с Медведевым побежали на Морскую в "Angleterre" («Звезда», 1971, № 2).

Медведев действительно мог появиться «со своих военных лекций» из школы ГПУ, располагавшейся в доме па Комиссаровской, 7/15; здесь, в квартире № 8, жил таинственный «Петров», тут же, к примеру, обитала «переписчица» 3-го чекистского полка Нина Александровна Ширяева-Крамер и многие другие сослуживцы «педагога». Сам Медведев квартировал неподалеку, на Комиссаровской, 26, и мог явиться по звонку (158-99) в любую минут. Он, как мы уже ранее видели, был дисциплинированным.

Вовсе не случайно Медведев коллекционировал фотографии мертвого Есенина и другие материалы, связанные с его гибелью. В одном из его альбомов сохранилась (Рукописный отдел Российской национальной библиотеки) телеграмма из Москвы (от 29 декабря 1925 г., оригинал) неизвестного отправителя:

«Ленинград, ДН, копия ДС. ТЧ-8. Для перевозки тела Есенина прошу подготовить один крытый товарный вагон осмотренный сл. тяги на предмет годности следования с пассажирским поездом включив указанный вагон в п. № 19 от 29 декабря для следования в Москву. № 82.92/ДЛ/Д». Подпись на телеграмме неразборчива.

Документ этот еще предстоит исследовать и прокомментировать, подчеркнем лишь осведомленность «понятого» в такого рода бумагах. Также, как преступника тянет к месту преступления, людей, причастных к убийству или укрывательству убийства поэта, тянуло — по службе и «по душе» — к собирательству на эту тему. Медведев складывал жуткие снимки и прочее в альбомы, Вольф Эрлих аккуратно подшивал вырезки из многих советских газет и журналов с некрологами и статьями о Есенине (позже коллекция перешла к приятелю Эрлиха, стихотворцу Г. Б. Шмерельсону, в квартире которого, кстати, одно время сексот ГПУ находил приют).

В 1938 году пробил час нравственного возмездия П. Н. Медведеву; было бы справедливо и полезно его сохранившееся «дело» опубликовать — в нем могут быть дополнительные детали к биографии легко и весело жившего типичного шкурника той смутной эпохи. Поистине прав оказался Есенин, когда писал: «Не было омерзительнее и паскуднее времени в литературной жизни, чем время, в которое мы живем» («Россияне»).

Теперь набросаем несколько штрихов к портретам ленинградских писателей, имевших прямое или косвенное отношение к происшествию в «Англетере» или к его освещению в печати. Бросается в глаза оскорбительная для памяти Есенина несправедливость: в сборниках воспоминаний и статей о нем без конца печатаются материалы тех вульгарных ремесленников, которые при жизни поэта ненавидели и травили его и зачастую в одном кармане носили писательское удостоверение и мандат ГПУ. Составителям таких книг даже в голову не приходит, что они выступают пособниками продолжающегося морального убийства певца России. Его же подлинные друзья и искренние ценители поэзии, как правило, остаются на периферии Есенинианы (Федор Жиц, Иван Грузинов, Виктор Мануйлов, Вениамин Левин, Борис Лавренев, Иннокентий Оксенов, Михаил Слонимский и др.). Мелкие словокройщики, но большие завистники, типа Кусикова, Мариенгофа, Шершеневича (не говоря уже об Эрлихе) и т. п., продолжают красоваться чуть ли не на первом плане, хотя в лучшем случае место им — в примечаниях, набранных нонпарелью. Прибавим к этой братии еще некоторые имена.