Сергей Есенин. Казнь после убийства - [43]

30 марта 1925 года: партийное бюро ГПУ прикрепляет Медведева к «работе среди работниц».

Увы, далее в обнаруженных протоколах — обрыв. Однако знакомая фамилия все-таки мелькнула на собрании чекистов 30 декабря 1925 года, когда обсуждались итоги XIV партийного съезда. «Оторг» комсомольцев осторожно критиковал местную партийную оппозицию, в частности, сказал: «После смерти Ленина нашу партию такая лихорадка треплет второй раз». Встречается его имя в недавно рассекреченных бумагах вплоть до ноября 1926 года.

Присутствие П. Н. Медведева на высшем партийно-гэпэушном уровне не столь заметно, как на его основной службе — в 3-м Ленинградском полку войск ГПУ. Полк насчитывал более 800 красноармейцев. Полковая партячейка имела тогда свой штаб через два дома от «Англетера» (Комиссаровская, 16), где часто витийствовал Медведев. Нам удалось подробно проследить за его речами 1926 года — до 16 декабря — обычный набор агитпроповских фраз. Лишь однажды, 25 марта, он признал: в 3-м полку среди комсомольцев (примерно 170 человек) «…настроение упадочное — отсюда хулиганство, текучесть состава и добровольный выход из ВЛКСМ». Действительно, юным «кожаным курткам», несмотря на их особое положение, жилось несладко. На том же собрании отмечались плохие жилищные условия стражей революции, среди которых имелось 166 «маляриков» и много других больных.

Известный «киношный» образ «бойцов невидимого фронта» далеко не соответствует прозе их незавидного быта: постоянные жалобы на плохую кормежку, нехватку посуды, обмундирования и жесточайший режим. На одном из собраний (15, мая 1926 года) задавались, к примеру, такие вопросы начальству: «Почему из учебного дивизиона не пускают в свободное время даже на площадку — не то что в город, а заставляют сидеть в казарме?»; «Дали только гимнастерку да брюки — все худое, а сапог не дали. Сейчас хожу в чужих, а если товарищ возьмет сапоги, то я должен ходить босой, что ли?».

Комсомольскому комиссару Медведеву было некогда заниматься столь презрительными материями, вместе с партсекретарем Павловичем, помкомполка Цинитом и другими он втолковывал в буйные молодые головы идеи мировой революции и прочую политграмоту. При этом, вероятно, любил иллюстрировать призывы литературными примерами, скорее всего, из Блока и Демьяна Бедного — он тискал о них статейки. Сотрудничая нештатно преподавателем в Педагогическом институте им. Герцена, он даже организовал над своими подопечными по 3-му полку культурное шефство ученых мужей, провел совместную выставку чекистских и студенческих стенных газет. Отличался бдительностью, на закрытом партийном собрании 27 мая 1926 года предупреждал: «Все наши выступления не выносить беспартийной массе».

Так как Медведев в свободное от воспитания «карающих мечей» время «ходил в писателях», его тщательно секретили: так, 5–6 февраля 1926 года он участвовал (вместе с главой Ленинградского ГПУ Мессингом, начальником политотдела Сюненбергом и др.) в работе VII чрезвычайной партконференции Центрального района под псевдонимом «Иванов» как посланец пединститута (не смешивать с сотрудником ГПУ Николаем Петровичем Медведевым, 1902 года рожд.).

До наших дней потаенная биография «очевидца» так и остается белым пятном. Меж тем, идя по следам чекистского наставника, открываем его связи с «Петровым» (напомним, фамилию этого «члена партии» запомнила вдова коменданта «Англетера» Л. Л. Назарова), руководившим, на наш взгляд, кровавым спектаклем в «Англетере». «Петров» неоднократно выступал в 3-м полку и других военных частях; 16 января 1926 года он делал доклад «Ленин и Октябрь» на объединенном собрании коммунистов.

2 января 1925 года Медведев председательствовал на собрании сотрудников ГПУ, когда «Петрова» принимали в профсоюз Совторгслужащих (в него тогда входили чекисты и милиционеры). Подобный сюжет просматривается и в других сохранившихся профсоюзных протоколах, где рядом красуются те же фамилии (Медведев подвизался лектором Облсовпрофа, и его участие в разного рода заседаниях выглядело естественным).

Теперь, когда улыбчиво-садистское лицо понятого прояснилось, представим о нем справку.

Павел Николаевич Медведев родился 23 декабря 1891 года в Петербурге в семье служащего. В 1901–1909 годах учился во 2-й Кишиневской классической гимназии; в 1914 году окончил юридический факультет Петроградского университета. С 1914 по 1918 год в его «Личном листке по учету кадров» пробел, чем он в это время занимался — неизвестно. Сам он пометил: до 1917 года «участвовал в революционных кружках в студенческом движении». Его дальнейший служебный путь: 1918–1920 годы — заведующий отделом внешкольного образования Витебского губоно; 1920–1922 годы — заведующий подотделом искусств. Одновременно читал лекции по литературе в Витебском высшем педагогическом институте; 1922–1927 годы — «преподаватель в военных школах Петрограда-Ленинграда». Теперь мы знаем, какую науку он пропагандировал молодежи. Примечательный факт: в 1925 году его избрали сверхштатным научным сотрудником Пушкинского Дома", то есть можно допустить, что он проводил в качестве «эксперта» официальное оформление псевдоесенинского послания «До свиданья, друг мой, до свиданья…» (речь об этом впереди), поступившего «от Эрлиха» через Г. Е. Горбачева.