Сергей Дягилев - [32]

Глава восьмая КРУЖОК БЕНУА. «У МЕНЯ БУДЕТ МУЗЫКА» ЧАЙКОВСКИЙ И ДРУГИЕ ЗНАМЕНИТОСТИ

Юношеское общество самообразования возникло среди друзей, учившихся в последнем, выпускном классе престижной гимназии К. И. Мая. В его состав вошли Александр Бенуа, Вальтер Нувель, Дмитрий Философов и некоторые другие. Друзья встречались чаще всего в культурном — «со всей прелестью буржуазных семейных традиций» — доме родителей Александра Бенуа, который вспоминал: «Собирались мы сначала для одних беспорядочных разговоров, споров и шалостей, но затем в 1890 году мы вздумали устроить род «общества самообразования», в «заседаниях» которого читались лекции на разные темы».

Согласно установленным правилам игры Бенуа был избран «президентом», основная часть кружковцев являлась «членами-учредителями», должность секретаря исполнял Григорий Калин. «Присяжным спикером» был Лёвушка Бакст, который к тому времени закончил четырёхлетнее посещение в качестве вольнослушателя классов Императорской академии художеств. Он даже экспонировался на Академической выставке и занимался книжной и журнальной графикой, сотрудничая со столичными издательствами. В кружке Бенуа «он был блюстителем порядка и в его руках находился бронзовый звонок, к которому приходилось весьма часто прибегать». Общество самообразования иногда посещали и вольнослушатели — «вольные общники», и среди них Костя Сомов и Серёжа Дягилев.

Однако просветительская затея увлекала друзей недолго. Они томились от занудства и по-мальчишески шалили. Как свидетельствовал Бенуа, «к середине первой же зимы существования «общества» обязательства перед уставом стали приедаться»; с осени 1891 года заседания кружка возобновились, «но после нескольких сборищ прекратились». «Президент» Бенуа не мог предложить другого способа разнообразить досуг, как и не сумел объединить компанию друзей в каком-то новом качестве. Роль организатора была не для него. Но с тех пор он стал ощущать в себе «педагогическое призвание» и проявлять, как заметил Философов, талант профессора: «В то время как для других участников «кружка самообразования» чтение лекций было случайностью, для Бенуа это было как бы призванием. <…> он был для нас ходячим авторитетом, кладезем знаний и верного, как нам казалось, вкуса». Профессорский стиль Бенуа отлично просматривается в его наукообразной фразе: «Я и на наш кружок смотрел как на лабораторию, в которой должно было вырабатываться известное «просвещённое и широкое восприятие». Тем не менее в «просвещённом восприятии» кружковцев за это время кое-что выработалось.

Как «вольный общник», Сергей Дягилев сообщал в Пермь родителям: «В университете у нас очень тесный кружок, все Маевцы (из гимназии Мая) очень порядочные милые люди, я уже с некоторыми на «ты». Бывали у Бенуа. Там у нас составился кружок человек в пять, и раз в неделю читаем каждый лекции из истории искусств. Было уже три. Бенуа читал «Развитие искусства в Германии», Калин (тоже студент) «О современной критике» и Нувель «Историю оперы». Я буду читать первую лекцию о Карамазовых, а затем из музыки что-нибудь. Эти лекции очень интересны и полезны, во-первых, потому что заставляют прочитывать многое перед ними, а во-вторых, потому что приучат хорошо, гладко говорить».

Лекцию о «Братьях Карамазовых» Достоевского Сергей так и не прочитал, хотя он, несомненно, умел рассуждать о литературном произведении, и пример тому — необыкновенно большая переписка с Еленой Валерьяновной о романе Гончарова «Обрыв». Наверняка он знал и о том, что одним из прототипов Фёдора Павловича Карамазова был свёкор тёти Ноны — Дмитрий Николаевич Философов, о котором его внук Дима позднее отзывался уж очень нелестно: «Он ни черта не делал <…>, а просто самодурничал и ссорился с помещиками. <…> Вообще был великий подлец, не тем будь помянут».

Спустя месяц Сергей писал мачехе: «Насчёт наших лекций скажу тебе, что они продолжаются, хотя я бываю редко, потому что рассорился с главным учредителем общества Бенуа. Да впрочем, не я один с ним рассорился, даже и товарищи его, которые раньше и любили его, встали с ним в более или менее холодные отношения. Хотя все во главе с Димой и говорят, что это очень умный и талантливый человек, но, правда, с огромными недостатками в виде хамства, кривляния, различных мальчишеских выходок и неприличий, тем не менее, я не мог простить ему всех упомянутых недостатков из-за скрытых талантов его, которые для человека нового и не знавшего его раньше абсолютно не видимы. И в один прекрасный день, когда мы возвращались из театра и он производил на улице свои неприличия в виде скакания, орания и чёрт знает чего, я рассорился с ним и сказал ему, что он не умеет себя вести и что с таким хамом я знаться не желаю. Таков учредитель общества, и хотя другие — более или менее милые люди, но я всё-таки бываю только раз в две недели на этих лекциях, хотя они собираются два раза в неделю».

Дягилев, вероятно, так и не услышал интересный для него доклад о салонном живописце К. Маковском, который подготовил Лёвушка Бакст, пытаясь «заразить остальных товарищей, довольно скептически настроенных, своим восторгом от автора «Боярского пира» и «Болгарских мучениц». Что же касается истинной причины ссоры Дягилева с Бенуа, то она лежала, как представляется, в другой плоскости. О ней Сергей не стал распространяться. Впервые столкнувшись с таким явлением, как пренебрежение к себе со стороны новых товарищей, он и сам ещё не разобрался в характере складывающихся отношений. Пока же он лишь смутно догадывался, что возникшее препятствие на его пути необходимо как-то преодолеть.