Сергей Дягилев - [11]

По левую сторону от папаши села невестка Елена Валерьяновна. За ней разместился супруг в двубортном военном мундире. С ним рядом встал самый высокий брат — Михаил, «добрый великан», недавно вернувшийся в Пермь из Средней Азии и пока ещё холостой. Между ним и младшим братом — женихом Николаем, повернувшимся в профиль, — его невеста Надежда Фохт (будущая Дягилева). С гордым, независимым видом она скрестила руки на груди, и её будущая карьера провинциальной актрисы на «сильно драматические роли» здесь уже явно просматривалась. И наконец добавим, что это единственная семейная фотография, где Павел Дмитриевич запечатлён с четырьмя сыновьями.

Вскоре всё дягилевское семейство отправилось на юго-запад Пермской губернии в Осу — старинный город на левом берегу Камы — встречать мамашу Анну Ивановну с дочерью Маришей и её детьми. Все они только возвращались из Швейцарии. Затем из Осы последовал переезд в Бикбарду — без малого 100 вёрст — в громадных казанских тарантасах. В каждой упряжке было несколько маленьких и с виду невзрачных лошадей, которые с места пускались вскачь и летели так «до следующей станции с горы на гору, по мостам, по кочкам без оглядки».

Бикбарда произвела на Елену Валерьяновну самое приятное впечатление. В отличие от пермского дома там «не было ни редкой мебели, ни картин, ни драгоценных фарфоров, ни элегантных экипажей, но везде рядом с простором было удобно, уютно, симпатично». Особенно её поразил бикбардинский балкон — деревянный, с колоннами, под крышей, — который «тянулся вдоль всего южного фасада одноэтажного деревянного дома и даже дальше фасада, так как кончался большой ротондой, целиком выступавшей за угол дома <…> На ротонде пили обыкновенно вечерний чай, смотрели на закат солнца… Часть балкона, с противоположного от ротонды конца, служила летом столовой, и в ней свободно садилось за стол до пятидесяти человек». Елена Валерьяновна уверяла, что этот балкон, показавшийся ей знакомым много-много лет, жил в её воображении «всю жизнь», и она «постоянно изображала его в своих детских рисунках и воспевала в отроческих французских повестях».

Экскурсии по Бикбарде и окрестностям проводила сама Анна Ивановна. Мамаша, как известно, не любила Пермь и воспринимала её так же, как и А. И. Герцен, высланный сюда в 1835 году и позднее вспоминавший о былом: «Пермь меня ужаснула, это преддверие Сибири, там мрачно и угрюмо». Мамаша как будто вторила ему, говоря о губернском городе: «Кроме арестантов в кандалах, милочка моя, никого не видно». А Бикбарду она обожала.

Её большой гордостью был бикбардинский усадебный сад, который «содержался по-царски» и по этой причине заставлял «кряхтеть папашу». Замечательно распланированная территория парка начиналась с южного фасада старого дома (где находился крытый балкон), закрывая его тенистыми деревьями, и спускалась с горы уступами. Посреди сада стояла белокаменная беседка с колоннами и высокими стрельчатыми окнами. К этому изящному строению сходилось несколько аллей, усыпанных жёлтым речным песком. Находящаяся вблизи беседки широкая лестница вела к нижней террасе парка. Ещё ниже и немного в стороне от центральной оси скрывалась другая беседка, небольшая и заросшая хмелем, за которой виднелась дорога на Солодовские луга, маленький усадебный пруд и поднимающийся в гору сосновый бор. Земляничные поляны среди сосен стали любимым местом для прогулок детей.

Для Елены Валерьяновны наиболее дорогим и памятным уголком в бикбардинском саду была уединённая скамейка под берёзами, напротив восточной стены церкви. Эту стену украшала большая фреска на евангельский сюжет «Моление о чаше». Рождество-Богородицкая церковь, «вошедшая в сад, как в жизнь людей», за последнюю четверть века уже дважды перестраивалась по желанию Павла Дмитриевича. При его жизни она всегда оставалась уютной и ухоженной. Иначе говоря, храм сиял. Не зря Н. С. Лесков писал, что в нём «всегда всё было в исправности: чистота, порядок, книжный обиход, утварь и ризница — словом, всё благолепие».

В этой церкви в Духов день и состоялось венчание Николая Дягилева и Надежды Фохт. Описав весь праздничный ритуал, Елена Валерьяновна не без белой зависти отметила, что ни одна девушка «в мечтаниях своих о свадьбе не могла бы пожелать себе более поэтичного венчанья, чем то, которое выпало на долю Надежды Эдуардовны в этой прелестной церкви».

Одним из ярких эпизодов свадьбы являлась барская раздача денег бикбардинскому простому люду. Такой «обычай старины» существовал в Бикбарде со времён крепостного права. По большим праздникам сельчане после церковной службы сразу же направлялись к ротонде и обступали её в ожидании. И вот на ротонду, как на трибуну, вышел Павел Дмитриевич с молодожёнами. «Ему подают мешок с серебром, которое он бросает пригоршнями в толпу. Молодые вслед за ним исполняют тоже… Крик и давка, с которыми кидаются за летящими монетами, схватки бросающихся оземь ловить их напоминают своим неистовством даже дикую старину», — комментировала Елена Валерьяновна, не заметив, вероятно, того, что кое-кто из гостей явно наслаждался этим зрелищем.