Серенада на трубе - [4]
Клара — Мария-Деспине заиграла на рояле. Вначале все шло нормально, а потом вдруг начались эти трели, по которым я схожу с ума. Будто кто–то быстро–быстро работал на спицах, но кто–то во мне, потому что это что–то во мне. Какие–то узоры. Кружева, которые все наплывают друг на друга, а потом изливаются веером в белую пену муслина, органди, оборок, лент и ажурного шелка. Я очень хорошо это себе представляю, хотя как–то чудно все это писать. Но так оно и есть. Я всегда различу музыку Моцарта с жабо и бантами у запястий. Даже если не знаю, как называются его вещи.
— Сыграй еще раз. Пожалуйста.
— Ты что? — И она встала из–за рояля. Часы красного дерева пробили двенадцать. Она терпеливо подождала, пока они кончат, и открыла окно. Часы на старой городской башне тоже прозвенели двенадцать раз своими колокольчиками, двумя медными и одним серебряным.
— Отстают точно на две минуты, — заявила она. — Я так и знала. Я прозанималась ровно четыре часа минус то время, что ты здесь болтала. Больше мне не разрешают, испортится постановка руки.
Она уселась против меня на кресло, и вот приходится мне вести беседу с дорогой моей кузиной К. М. Д.
— Что ты будешь делать? — И она на меня смотрит.
Теперь ей это доступно — мы находимся на одном уровне. Она не забыла подложить под себя две подушки.
— Что я поделываю? Как всегда.
— Не дури, ты знаешь, о чем я.
Мне жутко нравится, как она рассуждает, но не в часы игры на рояле. Я уже вам говорила. — Не знаю.
— Думаешь, твоя мать обрадуется?
— Зависит от дня. Если это будет в один из четырех дней, то да.
— Каких четырех?
Любых. У нее это как придется. Иногда она с понедельника по четверг нормальная, но так бывает не всегда.
— Она все голая ходит?
— Не знаю, она не пишет, но если бы я знала, что тебе это интересно…
— Мне очень интересно, — сказала она и, потирая руки, засмеялась.
— Действительно так интересно? — удивилась я.
— Ты дура, как это может быть не интересно, когда в горы ходят и мужчины. Надеюсь, ты не хочешь сказать, что ноги сорок второго размера не ступают по горам?
— Не знаю, но еще с годик, и мои дорастут до сорок второго. У меня уже сороковой.
— Кошмар! Бедная твоя головушка!
— Почему кошмар? Разве ты не знаешь пословицы? Когда нет головы — бедняжки ноги.
— Какое это имеет отношение?
— Прямое. Когда есть ноги, голова не бедняжка. У тебя какой размер?
Она выкинула ноги из–под чехла стула с такой быстротой, что я разинула рот. У нее на самом деле были очень маленькие ноги. Ей не подходила никакая мода и в особенности туфли на гвоздиках, из–за которых она становилась похожа на мультипликацию. Когда–то давно я видела детский фильм, где пчелы были субретками. Единственное, что я запомнила, — это их глаза, рост и белые туфли на высоком каблуке, в которых у их ног–палочек был забавно–жалостный вид. Хотелось и смеяться и плакать — уж не знаю, как это получалось. Да в конце концов, я не очень–то высокого мнения о людях с маленькими ногами и широкими бедрами. А у К. М. Д. с бедрами тоже обстояло неплохо. Но может, именно поэтому ее и интересовали ноги сорок второго размера. Может, существует связь между бедрами и размером ног, поскольку на свете есть миллионы связей.
— Конечно, мужчины тоже ходят в горы. Но Мутер их не боится, как и они ее. Женщина, о которой говорят «несчастная», их совершенно не интересует.
— И она им в таком виде показывается?
— Не знаю, о каком таком виде ты думаешь, но если о голом, то будь спокойна. Показывается.
Она опять смеется и умирает от удовольствия. Наверно, ей бы очень понравились всякие грязные романы. Это сразу видно. Иногда люди так произносят слова, что это их выдает. Есть такие слова… думаешь о них особенно ночью, но думаешь как–то непривычно, так что на следующий день не можешь их произнести просто, — ну, как скажешь, например: «Дай на минутку велосипедный насос». Эти слова — будто лишняя рука или лишний глаз, никакими силами от них не отделаешься, уж до того они к тебе приросли, что можно сойти с ума. А потом привыкаешь и отделываешься от них, хотя ноги сорок второго размера давно приводят в восторг К. М.Д. Я все знаю и не притворяюсь, что не помню.
— Ты видела еще Якоба — Эниуса-Диоклециана?
У девочки с тремя именами не может быть друга, не обладающего хотя бы равными отличительными свойствами. Собственные имена — это такие, которые даются живым существам или предметам, чтобы отличить их от им подобных. Не знаю, в какой мере удалось это с Якобом — Эниусом-Диоклецианом, но что касается Клары — Марии-Деспине, то ее тройное отличие от существ, ей подобных, начинается с потрясающего умения врать. Никогда в жизни не встречала я человека, который воображал бы, что может так водить меня за нос специально, чтобы разозлить. Ибо вот какой произошел разговор:
— Вы еще виделись?
— Он надоел мне. Вчера прислал четыре букета цветов.
Есть такие девочки: когда они говорят так, ты веришь, и, хотя им никто никогда ничего не посылал, ты готова поклясться, что кто–то кладет к их ногам все орхидеи нашего континента. С ума сойти, как они произносят слова, и это придает вес их вранью… Дело даже не в том, что им нужны цветы, — просто они вообразили себе, что это им к лицу. А Клара — Мария-Деспине — воплощение всего необыкновенного, что только может представить себе человек.
![Барон и рыбы](/storage/book-covers/66/66cc7285c3857ae83ebf450b29315c644ee7356e.jpg)
Петер Маргинтер (р. 1934) — один из наиболее читаемых современных австрийских писателей. На русском языке публикуется впервые.Причудливый круговорот событий и приключений, в который попадают герои романа «Барон и рыбы», столкновение реального и гротескно-фантастического, примиренных иронией автора (ощутимой уже в названии книги), вероятно, напомнят русскому читателю произведения Гофмана или Людвига Тика.
![Заключительный аккорд](/storage/book-covers/cb/cb5570c174ea1c1a14063d2993610c02984b5ffa.jpg)
Роман известного писателя Германской Демократической Республики представляет собой третью книгу тетралогии о событиях, развернувшихся в годы второй мировой войны.Опираясь на богатый фактический материал, автор в художественной форме раскрывает решающую роль Советского Союза в разгроме фашизма, повествует о великой освободительной миссии советских воинов в Великой Отечественной войне 1941–1946 годов.Читатель вновь, встретится с полюбившимися ему героями романов «Красный снег» и «Мерси, камерад», которые были изданы Воениздатом соответственно в 1966 и 1972 годах.Роман рассчитан на массового читателя.
![К вам обращаюсь, дамы и господа](/storage/book-covers/cb/cb90518e2f8f27a35114e04e2482e681ce75f103.jpg)
Роман прогрессивного зарубежного армянского писателя, лауреата премии имени X. Абовяна Союза писателей Арм. ССР Левона Завена Сюрмеляна повествует о детях, о мальчике, чудом спасшемся от резни. Книга носит автобиографический характер. Судьба героя даётся на фоне событий 1915 года в Западной Армении, первых лет установления Советской власти в Восточной Армении. Написанная с неизменным чувством юмора, книга и грустна, и оптимистична.
![Мы пёстрые бабочки, детка!](/storage/book-covers/78/782cc3f85bdde1977b6cf22135b30b0672975aaf.jpg)
Роман «Мы пестрые бабочки, детка!» (1970) — первенец Эльфриды Елинек. Именно с ним она вошла в австрийскую, а затем и в мировую литературу. Русскоязычному читателю нобелевский лауреат Э. Елинек уже знакома по романам «Пианистка», «Алчность», «Дети мертвых» и другим.18+.
![Залог мира. Далёкий фронт](/storage/book-covers/43/43290519d91fadd6493a45101f7c0fd358a11610.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.