Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева - [30]

После смерти одного из гардемаринов самые ослабленные были отправлены в местный небольшой санаторий – среди этих четверых и наш герой. Скромный санаторий притаился в соседней бухте Омбла рядом с высокой пристанью, с неё любили нырять русские и французские моряки. Так Александр неожиданно стал постояльцем уютной белой виллы «Термотерапия», украшенной балконом и двумя колоннами, приютившейся у самой воды. В обеденном зале его соседки – жена венгерского издателя с дочкой Илоной (при расставанье оставившей ему на память о себе большой опал из турецкого пояса). Элегантную матушку с хорошенькой дочкой Александр катал днём на маленьком четырёхвёсельном боте, увлечённо беседуя с ними по-французски. Во время остановок он делал наброски. Вскоре очарованные дамы убедились – перед ними одарённый художник, и почему бы ему не сделать иллюстрации к новеллам Мопассана для будапештского издательства, благо его возглавляет их близкий родственник, не попытать счастья в венгерской столице?

Но девятнадцатилетнего гардемарина волнуют и не столь возвышенные желания, как морские прогулки со знатными дамами. Не в силах он отказать себе в посещении «таинственного» дома, сулящего недорогие утехи, – «дома с закрытыми жалюзи и гостиной второго этажа, обитой красным шёлком». Сразу образовавшиеся парочки участвовали в общей беседе, кто-нибудь из курсантов садился за пианино, другой с чувством исполнял петербургские романсы, а девицы напевали гостям сербские, далматинские и венгерские мелодии. Торопясь в «красную гостиную» в последний раз, безденежный гардемарин Алексеев продал все свои морские пожитки, включая подушку и одеяло, чтобы внести лепту в прощальный праздник. А той, что называла себя Эсмеральдой и в колени которой он плакал «что ещё не стал мужчиной», мог благодарно отдать лишь свой талисман – тот опал, что подарила ему Илона.

В это время Китицын связывается с Севастополем, но все орловцы отказываются идти в Крым «ввиду бессмысленности дальнейшей борьбы». Военно-морскому агенту в Югославии приходит из Крыма телеграмма генерала Врангеля: «Капитана 1 ранга Китицына сменить, арестовав. "Орёл" и "Якут" направить в Севастополь». Приказано вернуть «Орёл» Добровольному флоту, когда-то созданному на пожертвования. М.А. Китицын принимает решение идти в Севастополь, командуя «Якутом». Вот его рассуждения: «В Крыму и от России человек не отрывается, и если он несёт тяготы, то не в унизительной роли беженца у богатых родственников или нищего эмигранта, а в роли бойца за свою родину, свой народ и их свободу. Это в конце концов всё-таки единственное светлое, что каждому из нас дано». В январе 1921 года «Орёл» будет переведён в Александрию и продан английской компании, чтобы бороздить воды под британским флагом.

Три месяца в Дубровнике пролетели быстро. И вот уже «ветер перекатывает мёртвые листья по опустевшей эспланаде», а иностранные корабли продолжают заходить крайне редко. В голову приходят разные мысли вплоть до бегства в Америку на трансатлантическом лайнере, ожидавшемся в начале ноября. Но лайнер, придя на рассвете, даже не заглянул в порт.

Выход из жизненного тупика оставался один-единственный: пробраться тайно на «Орёл», отправляющийся в Александрию с грузом леса. И Александра вновь спасает случай – его решает спрятать в своей каюте тот самый оренбургский приятель, нанятый на крейсер старшим матросом, которому он когда-то в Иркутске бескорыстно уступал своё место в морском училище. И вот уже заплаканные красотки из «красной гостиной», откинув вуалетки, машут цветными зонтиками уплывающему навсегда юному ласковому кавалеру. «Волнуйся подо мной, могучий океан!»

В Александрии из зайца он превратился, по предложению капитана, в юнгу с питанием из рациона товарищей, брошенного на самые непрестижные работы: у него не было выбора, иначе существовала вполне вероятная возможность попасть в арабскую тюрьму или за лагерную колючую проволоку в Сиди-Бизр, куда интернировали остатки русских полков из Галлиполи.

Начертанная звёздами судьба продержала Александра в Александрии восемь месяцев. «Орёл» после ремонта спущен на воду и встал на якорь у предместья Мекс. Вновь он наслаждается жизнью на суше – размышляет о пейзажах, отражающихся в воде, и даже пробует себя в жанре портрета местного жителя с экзотической внешностью. Став матросом 2 класса, он может тратить жалованье на книги. Этот необычный матрос на ночной вахте устраивается в рубке на палубе, словно жрец, – с книгой, фунтом турецкого кофе и пол-литровой бутылкой водки, поглощая всё за четыре часа.

«Человек толпы»

Новеллы Мопассана он читает с упоеньем, а сверхъестественные истории Эдгара По, иллюстрациями к которым ему ещё предстоит потрясти современников, зачаровывают до такой степени, что он помнит их почти как мантры – наизусть. А когда он увидел на главном проспекте странного старика, он вмиг вспомнил Человека толпы Эдгара По: «Когда в короткий мир времени я попытался анализировать моё впечатление, в уме моём поднялся смутный и хаотический рой представлений о громадной умственной силе, об осторожности, скаредности, скупости, хладнокровии, злости, кровожадности, торжестве, веселье, крайнем ужасе и глубоком, безнадёжном отчаянии». Американский писатель не сумел догнать это мистическое существо, как ни старался, он оставил его толпе.