Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева - [29]

В Сингапуре, где они стояли пять недель, его заинтересовали стаи обезьян – «как у Жюля Верна». Судя по всему, он участвовал в экскурсии длиною в несколько дней, которую осуществили гардемарины на двух десятивёсельных катерах под парусами по островам архипелага около острова Суматра. За самовольное путешествие они получили выговор и вскоре были заняты тяжёлыми работами в сухом доке – ремонтом и окраской корабля своими средствами. Получив в Сингапуре новый груз, пошли дальше, в Индию с заходом на Адаманские острова, где произвели шлюпочный десант на берег, напугав местных жителей. У пигмеев Алексеев обменивал стрелы на сигареты. Отведал манго и мангустов. «Знакомые» русские стога сена ему встретились на берегах Ганга. Спустя годы в Париже, иллюстрируя «индийскую историю» из «Лунных картинок» Андерсена, он будет вспоминать индийские впечатления.

В Калькутте, где «Орёл» вновь застрял – долго не мог получить фрахт, он провёл месяц в Индийском музее, старейшем в стране. Что заинтересовало его в уникальном собрании – ботанической, минералогической, зоологической, археологической, нумизматической, антропологической – коллекций, древней скульптуры? Скорее всего, последняя. Тут он мог войти в глубь философии жизни и смерти, что давно, ещё на бессознательном уровне, его занимало. Скульптура индуистская, свезённая из разных регионов Индии, разных эпох, стилей, школ. Скульптура буддийская, скульптурные портреты Будды, инкарнации божества, его пепел. Со знанием английского языка он легко познавал ранее ему не ведомое. Но главное – впечатления зрительные! Они откликнутся в его творчестве.

Ах, как хотелось ему похитить из стеклянной витрины маленького раджу с одалиской! В одну бессонную ночь он даже разработал способ, как это сделать – с помощью удочки. Бдительность служащих помешала. Ему давно надоело быть отличником. Тем более морское негласное правило возбуждало: хороший моряк не должен быть размазнёй. Особый шик – отлынивать от службы. Он стал побивать все рекорды. Дисциплинарные взыскания так на него и сыпались. Даже пришлось за неповиновение «изведать муки в отсеке для якорных цепей». Он выдерживал стиль.

Наконец через Суэцкий канал они приходят в Порт-Саид. Вот оно – Средиземное море! «Я вернулся в своё детство. Два конца большого круга соединились. Мои сны-воспоминания о Константинополе, которые мне казались более реальными, чем обманчивая память здравого смысла, всё же оказались подлинными. Дышать стало свободнее». Он воображает, как в соломенной шляпе бродит по Апеннинам. Он намерен остаться – но не в Египте. В Италии. Недаром когда-то лучших выпускников Императорской академии художеств отправляли в Италию. Но консул Порт-Саида отказывает ему в итальянской визе. Судьба знает, что делает.

В Египте «Орёл» опять встал на долгий рейд. Кончились уголь, вода, провизия. М.А. Китицын ставит ультиматум английскому комиссару в Египте: если через 16 часов не будут даны уголь, вода, продовольствие и официальное разрешение выйти в море, он выведет корабли и затопит их поперёк Суэцкого канала. Через 24 часа англичане предоставили судам всё необходимое.

За месяцы путешествия не обошлось и без потерь, возвращающих Александра к столь важным для него размышлениям о смысле жизни и смерти. В одну из влажных адриатических ночей его отправили дежурить с ружьём на палубу, рядом с телом умершего товарища. Ему казалось, что навеки умолкший юноша хранит какую-то страшную тайну – тайну смерти, известную лишь злым духам, прихода которых, по собственному признанию, опасался впечатлительный юноша.

12 августа «Орёл» и «Якут» приходят в порт Дубровник (тогда Королевство сербов, хорватов и словенцев), который по старинке Алексеев романтически называет Рагуза в Далмации. После плавания по южным морям и океанам в обжигающую жару, изнурившей его службы (почти полгода в тропиках, в Красном море!) оказаться на благословенном берегу, где всё замерло на века, его тянет в женское общество, самое экзотическое. Он ищет его. Хватит с него морских приключений, он ими пресыщен.

Что больше всего удивляет нашего художника? Силуэты деревьев, так не похожие на японские и все остальные: кипарисы, напоминающие коленопреклонённых монахов, что увенчали окрестные холмы? Старинная крепость на самом берегу моря, превращённая в музей для путешествующих иноземцев? Александр чуть насмешливо замечает: этот маленький полуоттоманский, полувенецианский городок, словно накрытый стеклянным колпаком, чтоб вместе с многочисленными гостями вновь и вновь возвращаться в своё прошлое, плохо известен юным девам, обитающим в соседних с крепостью особняках. Юные особы интересовали ничуть не меньше, чем музейные древности. Стройный, с хорошими манерами гардемарин, говорящий по-французски и по-английски, был для милых скучающих барышень таинственным посланником изысканных европейских салонов, о которых они могли только мечтать.

Юность легко находит общий язык

Вскоре гардемарины уже отплясывали старинный сербский танец коло, так напоминающий обычный русский хоровод, и радостно ныряли вокруг новых приятельниц во время невинных морских купаний; перед поздним ужином прогуливались с ними под ручку перед единственным в городе «Кафе дю Пале» и подолгу пили густое красное вино в таверне, похожей на пристанище опытных контрабандистов.