Серебряный. Отголоски Судьбы - [19]

Ему всю жизнь внушали, что его неуправляемый дар — последствие травмы, что он неполноценен также, как и его хьярт. Все прошедшие ары он жил с этим и даже научился смиряться. В конце концов, пусть его хьярт и преподносил ему неприятные сюрпризы в виде периодической потери способностей, он владел всеми четырьмя стихиями. Второй шакт в империи, кто был способен на такое. К тому же благодаря хорошему знанию теории, сотням книг, осевшим в его голове и абсолютному владению своим телом, слабым его вряд ли кто осмелится назвать.

Димостэнис погасил огневики и вышел на улицу. Ночной воздух был пропитан влагой и холодом, но сейчас это казалось благом. После душных сэтов, проведенных в четырех стенах хотелось вдохнуть эту промокшую насквозь прохладу, остудить пылающую голову, хоть ненадолго заглушив стучавшие в ней вопросы.

Серебряный.

Он сплел небольшой серебристый шарик, легко подбросив его на ладони.

Может и в самом деле уже пора взглянуть правде в глаза? Он подкинул плетение, как можно выше и оно растворилось в сумраке ночи.

Правда! Ау! Покажись, дай посмотреть на тебя.

Ярх опустился до уровня головы наездника, приветственно урча.

— Полетаем, старина?

Хорун был летуном Иланди — старшего. Дим частенько понимался ввысь вместе с отцом на ярхе на его сильной спине, слушал шуршание крыльев, пытаясь понять тихое урчание. Когда пришла пора выбирать своего собственного летуна, он попросил у отца отдать ему Хоруна и не ошибся. Ярх, не смотря на свой уже довольно зрелый возраст, ни разу не подвел его, даже в самые трудные их времена, когда он сам был слишком молод и неопытен, и когда будущее было более чем неопределенно.

Им никогда не нужны была узда и шпоры, ярх всегда чувствовал своего наездника. Дим не раз спал, уютно устроившись в седельном углублении, или просто расслабленно лежал, наслаждаясь мерным шуршанием крыльев и довольным урчанием Хоруна, когда тот парил в воздухе. Иногда Димостэнису казалось, что ярх даже понимает, что именно он говорит, по крайней мере, всегда выполнял любые просьбы, приказы, пожелания.

Летун приблизился к замку, сделал круг вокруг одной из башен, завис в воздухе, расправив крылья. Дим аккуратно перемахнул через перила балкона, костяшками пальцев тихонько постучал по стеклу. Несколько мгновений ничего не происходило, он уже было поднял руку, чтобы повторить свое действие, как дверь приоткрылась и показалась заспанное личико девушки в ореоле спутанных длинных волос.

— Доброй ночи, малышка, — как всегда он не смог сдержать улыбки. — Ты меня впустишь?

Хозяйка башни кивнула, приглашая гостя. Едва успев закрыть за собой дверь, Димостэнис попал в налетевший на него вихрь. Элени повисла на шее, заключила в объятия, прижилась лицом к его куртке, чтобы заглушить голос.

— О, Боги! Как же я по тебе соскучилась!

— А я по тебе, — Димостэнис поцеловал девушку в темно-русую макушку.

— Врешь ты все! Ты совсем забыл меня.

— Это не я виноват. Это все служба.

Элени вздохнула и чуть отодвинулась от него, осматривая.

— Плохо выглядишь, — вынесла она свой вердикт.

В этой комнате, где ему всегда было уютно и комфортно, и он ощущал себя защищенным от внешнего мира, Дим почувствовал, что силы совсем оставили его.

— Ужасно устал, мне просто надо выспаться, — прошептал он, начиная съезжать по стене вниз на пол, — чтобы меня больше никто не дергал.

— Зачем бы ты еще ко мне пришел! — фыркнула Элени.

— За тем, что ты всегда мне давала, моя маленькая сестренка.

— Да, любимый братик, но сначала тебе надо принять ванную и переодеться.

Не слушая возражений, она ушла в купальню.

— Дим, — услышал он вновь ее голос, — а ты помнишь, что обещал мне?

Димостэнис едва сдержал стон. Он обещал поговорить с отцом и взять Элени к себе на минор отдыха перед новым аром обучения. Она просто грезила о том, чтобы вырваться из родового поместья и увидеть Эфранор. Трудность была в том, что сестре было всего двадцать и ей оставалось немного не мало пять аров, прежде чем она будет представлена ко двору его величества и сможет жить самостоятельной жизнью. Если взять ее к себе пусть даже на минор, его дом превратится для нее в такую же клетку, как и родительский, только с большими запретами, так как в город молодая девица, не достигшая аров своей самостоятельности, не может выходить без достойного сопровождения.

У него же просто катастрофически не было времени, чтобы уделить его сестре.

— Малышка, — очень осторожно начал он, — ты ведь знаешь, что отец сейчас в отъезде. Я не могу поговорить с ним.

— Он возвращается завтра утром, — Элени вышла из купальни. — Мама сегодня получила известие от гонца.

… возвращайся в столицу, мы должны принять решение…

Дим стиснул зубы.

— Ты поговоришь? — сестра уже снова была в купальне. Димостэнис почувствовал всплеск силы, когда она нагревала воду.

Отказать сестре он не мог. Она была единственным человеком, кого он любил. Сильно, искренне, всем своим существом. Так же как и она его. Они были невероятно близки, хотя между ними и была разница в возрасте аж целых двенадцать аров. Больше в их семье ни у кого не было таких отношений: ни со старшим братом, ни с родителями.