Серебряный меридиан - [125]

На удивление приветливо отреагировала на мою идею Энн. Она еще до моего знакомства с Джимом работала с ним в театре как звукооператор.

— Тим Тарлтон? Очень хорошо! Ты ведь давно его любишь.

— Я… я понимаю его.

— Я об этом и говорю.

В отличие от Линды со стороны Энн не было ни удивления, ни настороженности.

— По-моему, он согласится.

— Почему ты так уверена?

— Да потому, что ты с ним одного поля ягода.

Это был сюрприз. Один из самых приятных для меня.

— Знаешь, — продолжила Энн, — говорят, если люди похожи даже физически, у них много общего и в характерах. А если так, то музыку вам должен написать человек, похожий на вас. Вы с Джимом похожи. Но с Тимом у тебя сходства больше.

— Хочешь сказать, что мы одной породы?

— Да, одной породы. Я же говорю, внешняя схожесть тянет за собой и внутреннюю. Даже у таких сложных натур, как вы. В вас, конечно, можно заблудиться, как в пещерах, но там красиво. Правда, ты стала приветливее в последнее время, но это заслуга Джима. Тиму, видимо, так не повезло, — Энн улыбнулась. — Давайте, попробуем, а вдруг получится. Для «Перспективы» нужна особая музыка…

«Я хочу, чтобы ему повезло», — подумала я.

Глава V

— И все-таки я знаю…

— Что ты знаешь?

— Как любят женщины[208].

Мужской голос произнес в этой короткой записи всего одну фразу, когда на экране слева появились и растаяли слова героини «Двенадцатой ночи». Далее вступали первые аккорды — аллегретто Седьмой симфонии Бетховена. Под мерный, терпеливый, нарастающий мотив в течение четырех минут то слева, то справа возникало в профиль и оборачивалось на зрителя лицо Виолы. Появляясь в левой части экрана, на зрителей смотрела женщина в мужском костюме, похожем на тот, что можно увидеть на графтонском портрете Шекспира, с белым воротником и в черном бархатном колете. В следующем фрагменте — справа, из мягких приглушенных тонов фона проявлялось мужское лицо, почти зеркально схожее с первым. Когда этот трейлер предстоящего спектакля опубликовали не только на сайте театра «Серебряный меридиан», но и на общедоступном видеоресурсе, в одном из комментариев зритель воскликнул «За филигранную работу — все премии мира гримеру».

Он и она поочередно говорили:

«УДИВИТЕЛЬНО

Дед, который не знал о твоем появлении на свет. И другой твой дед, знавший о тебе только то, что ты появилась на свет.

Отец, который, кажется, ровно вдвое моложе тебя самой. Отец — ребенок. Ты поняла это впервые в детстве. Ты это чувствуешь до сих пор.

НЕПОСТИЖИМО

Друг, который никогда не станет больше, чем друг. Он всегда будет тебе дороже тебя самой. Он лучше тебя. Поэтому для тебя он больше, чем друг, но не знает об этом. Друг, которым умеет слышать. Друг, глаза которого обладают странным свойством, — среди всех людей, они видят лишь одного человека — его жену.

НЕОБЪЯСНИМО

Брат, которого ты знаешь как себя. Понимаешь его с полуслова. Слышишь его без слов. Он так похож на тебя, что в детстве вас едва могли различить. Вас «вылепили из одного куска глины» и, кажется, дали вам одно сердце на двоих. Он родился с тобой в один час, В этот час, родившись мужчиной, он получил, право быть одаренным. Быть непоседливым. Бесстрашным. Быть собой.

НЕВЫРАЗИМО

Сын, который тянется к тебе в надежде, что ты защитишь его. Он ждет, чтобы ты улыбнулась. Он появился на свет, потому что ты появилась на свет, вправе быть собой.

НЕОБЪЯТНО

Муж, который увидел тебя такой, какая ты есть. Который шел к тебе долго, словно сотни лет назад его корабль попал в шторм и, став то ли кораблем, то ли судьбой, двигался в хаосе, ведомый надеждой прийти домой. Рядом с ним ты можешь быть такой, какая ты есть. Быть одаренной, Непоседливой. Бесстрашной. Быть собой».

— Умница! Умница! — прошептал Джим, но все его слышали.

Анонс к спектаклю «Метаморфозы» просматривали Джим, Виола, Тим, Энн и Мартин, присоединившийся в качестве их самого горячего поклонника.

— Ой — «умница, умница!», — наморщив нос, передразнил он.

— Не тонкий ты человек, Маф! — отозвался Джим.

— Где уж нам уж!

— Придется переписать, — сказал Тим.

Он стоял за спинами друзей, больше прислушиваясь, чем присматриваясь.

— Да, — сказал Джим, — мы сделали это в стиле «Флори Филд», я сейчас это ясно вижу. Неплохо, но слишком сдержанно и приглушенно. И музыкальная тема должна быть убедительнее.

— Согласен, — сказал Тим.

— Цвет и свет надо сделать более насыщенными, смену кадров быстрее, а переходы более плавными. Признаюсь вам, я не предполагал, что новое название так потянет за собой абсолютно все.

Перемены в театре начались с появлением Виолы. Новый, переполненный энергией и идеями, исполнительный продюсер так убедительно прониклась обновляющими замыслами, что ее состояние передалось всем вокруг.

Название, выбранное Бернардом, дедом Джима, для театра, было заимствовано им у автора учебника иностранных языков 1583 года — когда еще не было написано ни одной пьесы, подсказавшей Джиму сюжет его романа. Со дня открытия «Флори Филд» в 1955 году в театре впервые происходили столь радикальные перемены, что, в первую очередь, было определено появлением в его стенах постоянного драматурга с таким творческим зарядом. Прежнее название театра осталось в его истории, в бережной памяти актеров и всех его служителей. Новое название после долгих поисков подсказало само его расположение.