Серебряный крест - [52]

Вперед выступила Алка:

– А что, часто у вас что-нибудь случается?

– Нет! Что вы! Поэтому мы и переполошились! Выпьете со мной чаю?

Я не ожидала такой разговорчивости от Мартины, которая встретила нас позавчера совсем холодно, по-деловому. Оставив с ней Алку пить чай в столовой, я поднялась на второй этаж. В комнате, где еще вчера мы с Андреем обосновались, было настежь открыто окно. Наверное, хозяйка проветривала. Рюкзак брата стоял на кресле возле стола, а не возле кровати, где он его оставил. Сначала я было подумала, что Мартина любит порядок, но нотки подозрительности, которая в последнее время подавляла все остальные инстинкты, шептали мне: «А может, в нем что-то искали и в спешке поставили, не подумав вернуть на место?» Я открыла молнию и вытряхнула все, что в нем было, прямо на кровать. Пара маек, мои серые джинсы со стразами и запас нижнего белья. Наконец-то чистая одежда. Хотя, если честно, сейчас мне было наплевать, как я выгляжу.

В дверь постучали. Не успела я ответить, как в комнате появилась Алка, и вид у нее был весьма загадочный:

– Слушай, я таких раритетов раньше не встречала!

– Ты о чем?

Алка бросилась к окну и утянула меня за собой:

– Смотри!

Из открытого окна была хорошо видна улица. Высунувшись, насколько это возможно, мы увидели, как из дома вышли две женщины и мужчина – невысокий, в строгом костюме. Одна из женщин, что пониже ростом, открыла заднюю дверцу машины и помогла своему спутнику устроиться. В левой руке у нее была компьютерная сумка, которую она поставила на сиденье рядом с мужчиной, прежде чем закрыть сияющую белым лаком дверцу. Потом та, что повыше, с уложенными в пучок волосами, садясь за руль, помахала Мартине, и я постаралась покрепче вцепиться в подоконник, чтобы не выпасть из окна. Мне стало нехорошо. Я узнала эту женщину. Алка, почуяв неладное, как-то странно посмотрела на меня и достала сигарету:

– Ты что, привидений боишься?

Я добрела до кресла и забралась в него вместе с ногами. Меня знобило:

– От них могильным холодом веет. Я их знаю, по крайней мере, женщин. Та, что села за руль, – Бланка, а другая – Беата.

– И что? Мне они показались добрыми прихожанками.

– Не походят они на добрых.

Алка устроилась на кровати, вытряхнула содержимое моей косметички и деловито рассматривала новую тушь. Это не мешало ей воспринимать информацию:

– Рассказывай.

– Я уже встречалась с ними на кладбище в Вышеграде.

– Прекрасное место для встреч! С вдовцами знакомишься?

– Если помолчишь, расскажу.

История о конвертах озадачила ее, но не испугала. Осмотрев все вещи самым тщательным образом, мы не нашли ничего, что помогло бы нам в поисках Андрея. Ни записных книжек, ни просто записок – ничего. Но все-таки что-то не давало мне покоя. Что-то было еще, чего я не могла вспомнить. Точно! У него был компьютер! Мы оставили его в комнате, когда пошли в город. И теперь его нет! А эта троица выходила отсюда с компьютером. Это их компьютер или наш?!

Я подскочила на месте.

– Мартина! Она-то наверняка знает!

Алка сидела не шелохнувшись и слушала, как я высказываюсь вслух. После моих умозаключений она решительно поднялась с кровати, сунула ноги в туфли и спустилась вниз в столовую. Через какое-то время она поднялась обратно, и в руках у нее был компьютер Андрея.

Я не очень-то понимала ситуацию:

– Зачем Мартина его брала?

– Говорит, что, когда вы пропали, хотела связаться с вами, вот и решила, что информация о владельце в компьютере.

– Свист.

– Конечно, но выяснять истину мы не будем. Отдали, и хорошо.

– У Андрея все машины под паролем. Мы его сможем разве что включить. Но к информации доступа нет.

– Для профессионалов это не вопрос.

– А для нас? Ты умеешь ломать пароли?

– Да тебе в интернет-клубе любой тинейджер взломает его на спор за десять евро.

– Тогда пошли искать чешских подростков.

Я переодела джинсы и намеренно оставила часть одежды в комнате, чтобы она имела хоть какой-то намек на постояльцев.

Алка не пошутила, когда рассказывала про умных подростков в клубах. Компьютер нам быстро привели в чувство, и теперь мы могли открывать и смотреть все, что нам захочется. Вот только смотреть там было не на что. Он был девственно чист. Ни документов, ни фотографий, ни контактов. Ничего…

57

17 октября 2008 г. Франция, Труа.

Старый еврей еще был полон сил, но красноватые прожилки у глаз и пульсирование вен у висков говорили о его почтенном возрасте. Все, кто знал Равви, и не подозревали, что проклят он своим тысячелетним возрастом и знает в этой жизни такое, чего нельзя знать никому. Всего лет семьдесят назад ему перестала сниться смерть семьи. А до этого он каждую ночь снова и снова хоронил своих внуков, рядом с которыми жил сначала в Клерво, а потом в Кутной Горе, где и довелось ему пережить страшную чуму, когда хоронили целыми деревнями. Монсеньор сказал тогда, что им нечего бояться. Тем, которые носят в себе проклятие свитка, добытого под сводами храма царя Соломона. Не зря Моисей, которого почитают все евреи, разбил свои скрижали, не дал их народу. Нагие истины не для простых смертных, жгущих костры во славу Золотого Тельца.

Их век определен в сто двадцать лет, а век хранителей древних знаний – девятьсот девяносто девять лет, из которых осталось ему всего сорок восемь. Страхование жизни стало его навязчивой идеей, и Монсеньор отдал ему в управление группу компаний «Сонгрэ», в которую входили несколько международных банков, страховых и медицинских фондов.