Серебряный адмирал - [4]
— Что же будет делать он на морях? — спросил явно заинтересованный таким предсказанием капитан.
— Он будет сеять ужас среди врагов Отечества! Кроме этого ему будут кланяться в ноги все короли мира!
— Что ж, — удовлетворенно кивнул головой капитан. — За такое предначертание не грех выпить по лишней чарке!
Обрадованные таким поворотом дела матросы тут же подхватили на руки Михаила и начали его качать, выкрикивая:
— Да здравствует наш первый морской герой! Да здравствует маленький спаситель Нидерландов!
Этот небольшой, но весьма многозначительный эпизод из жизни Рюйтера — вовсе не досужая выдумка автора. Он был в свое время занесен в скрижали истории!
…Вскоре старание и прилежание юнги были замечены и его, несмотря на явное малолетство, перевели в матросы с постоянным жалованьем. Отныне Михаил стал настоящим моряком.
Несколько лет Рюйтер непрерывно плавает на судах все тех же братьев Лампсонов, изредка навещая родителей, братьев и сестер, одаривая их при этом своими скромными подарками. Однажды отец, подвыпив, поинтересовался:
— Ты уже показал себя как настоящий мужчина! Как бывший моряк я тебя понимаю, но поверь мне, что матросская служба не даст тебе в жизни ничего, кроме лихорадки и ревматизма. Не лучше ли теперь, пока не поздно, вернуться на твердую землю и заняться каким-нибудь более спокойным делом, тем более, что сейчас мои дела пошли лучше и мне нужен помощник в трактире?
В ответ Рюйтер лишь покачал головой:
— Для меня уже поздно что-либо менять! Я человек палубы, и большего мне не надо!
— Что ж, — вздохнул отец. — Помогай тебе Бог!
Служба на купеческих судах Рюйтеру и в самом деле нравилась. Жажда приключений и путешествий просто не могла оставить его равнодушным. Казалось, все в его жизни было уже предопределено. Но судьба уже готовила юному моряку первое серьезное испытание.
Глава вторая
Крещение огнем
В 1622 году Испания начала новую агрессию против Генеральных штатов. Войска генерала Спинолы подошли к стенам Берген-оп-Цоома. Со всей Голландии морем в осажденный город перебрасывались подкрепления и военные припасы. Естественно, что Рюйтер тоже не замедлил при случае попасть в родной Берген. Нужда в солдатах была большая, и пятнадцатилетнего матроса только спросили:
— В боях бывал?
— Бывал! — не моргнув глазом, браво солгал Рюйтер.
— Из пушки стрелял?
— Еще как!
— Будешь пушкарем!
В продолжение нескольких последующих недель, пока Спинола не снял осады и не убрался восвояси, Рюйтер все время был при деле на городских кронверках. Под неприятельскими ядрами он проявил мужество и хладнокровие, а при стрельбе — завидную сообразительность и отличный глазомер. Городской цейхмейстер, которому приглянулся шустрый мальчишка, прельщал Рюйтера службой пушечной:
— Иди ко мне, всегда при гульденах будешь, да и дома каждый день, это тебе не по морям шляться!
В ответ мальчишка кланялся — учтиво, но с достоинством:
— Благодарю, вас, герр цейхмейстер, но мне моря все же как-то привычней!
Несмотря на все посулы, особого желания покидать торговый флот у Рюйтера тогда так и не появилось. Едва отгремели выстрелы, он тотчас завербовался на первый попавшийся «пузатый купец» и ушел в море. Минул год, и недавний юнга стал судовым боцманом, заняв должность, к которой подавляющее большинство матросов шли долгие и долгие годы.
Тогда же Рюйтер распрощался со своим старым другом и бывшим покровителем негром Жаном Компани. На прощанье они крепко обнялись.
— Как знать, может, когда и свидимся еще! Ведь мир не так уж и велик! — в глазах молодого боцмана стояли слезы.
— О, Михаил! Как я хотел бы тебя еще увидеть, прежде чем умру! Это моя самая большая мечта, и я всегда буду помнить о тебе! — плакал бывший стюард.
Реальная история зачастую дает нам сюжеты, какие не в состоянии придумать и самый изощренный романист. Впереди наших друзей ждет еще одна встреча, но какая!
Дела торговые в ту пору были неотделимы от дел пиратских. В океане друзей не было ни у кого, и каждый в любой момент был готов броситься в погоню за показавшимся на горизонте парусом, чтобы попытать счастья в схватке за вожделенную добычу. Не избежал подобной участи и наш герой. Однажды судно Рюйтера было внезапно атаковано испанским кораблем. Молодой боцман, очертя голову, первым бросился на абордаж и был тут же тяжело ранен в голову эспантоном. Тот бой не был удачным для голландцев — и судно, и экипаж были пленены. Истекающего кровью Рюйтера победители хладнокровно оставили валяться на палубе, а на следующий день были несказанно удивлены, обнаружив его еще живым. В первом же порту захваченные грузы были проданы, плененная команда отправлена на галеры, а полуживого Рюйтера просто выбросили на пристань.
Одному Богу известно, как выжил тогда молодой моряк. Может, кто-то из сердобольных мамаш сжалился над израненным мальчишкой и выходил его, а может, молодой организм сам превозмог все немочи. История об этом умалчивает. Как бы то ни было, Рюйтер остался жив и, выпрашивая подаяния, стал потихоньку пробираться на родину. Что только не пришлось испытать ему в пути! Рюйтера травили собаками и забрасывали камнями, он спал под заборами и питался отбросами, но несмотря ни на что, упорно шел в Голландию. Спустя несколько месяцев Рюйтер уже дома. Немного придя в себя от пережитого в родительском доме, он вновь заторопился в порт, чтобы записаться на торговое судно.
…Передо мной следственное дело Р-23485 по обвинению Дыбенко Павла Ефимовича в контрреволюционном заговоре и синяя папка НКВД СССР Главного Управления Государственной безопасности Д № 17749 по такому же обвинению Павла Ефимовича — несколько сотен старых пожелтевших страниц. В большинстве своем это протоколы допросов П.Е. Дыбенко. От того, что каждая страница протоколов скреплена личной подписью допрашиваемого, возникает ощущение едва ли не личного диалога… О революционном матросе Павле Дыбенко написано, наверное, больше, чем о ком-либо из других героев Октябрьской революции 1917 года.
Книга известного российского писателя-мариниста капитана 1-го ранга Владимира Шигина посвящена драматическим событиям, происходившим на Российском Черноморском флоте в 20—30-х годах XIX века и связанных с деятельностью адмирала А.С. Грейга и его супруги, завладевших всей внешней торговлей юга России и пытавшихся превратить Черноморский флот в особое «удельное княжество». Вот уже почти двести лет эти события были сокрыты непроницаемой завесой тайны. Собрав и обобщив редкие архивные материалы, свидетельства современников, автору книги впервые удалось воссоздать полную и правдивую картину тех давних событий, раскрыть тайну смерти легендарного командира брига «Меркурий» А.И.
Новая книга известного российского писателя-мариниста Владимира Шигина посвящена ныне забытым катастрофам советского подводного флота. Автор впервые рассказывает о предвоенных чрезвычайных происшествиях на наших субмаринах, причиной которых становились тараны наших же надводных кораблей, при этом, порой, оказывались лично замешанными первые липа государства. История взрыва подводной лодки Щ-139, погибшей в результате диверсии и сегодня вызывает много вопросов. Многие десятилетия неизвестными оставались и обстоятельства гибели секретной «малютки» Балтийского флота М-256, погибшей недалеко от Таллина в 1957 году.
На Небесном Холме ждут Посланника Неба. Ждет красавица Лада, дочь Сварога. Ждут волхвы, воеводы, воины, которых Посланник поведет в последний бой против Зла и Тьмы.И он приходит — морской пехотинец в полосатом тельнике…
В долгом перечне катастроф советского военно-морского флота трагедии подводных лодок в 30-х годах XX века стоят особняком. Так сложилось, что о них как-то не принято было говорить, на что имелись свои особые причины. В книге, на основе архивных материалов, и опросов живых участников трагедий описаны случаи гибели и аварии советских подводных лодках «Рабочий», «Народовольца», «Металлист», Щ-424, Щ-139, М-256, М-351, М-352, М-259 и других кораблей. Трагедия подводной лодки «Большевик» стала последней, о которой широко писалось в советской печати.
Новый роман Владимира Шигина посвящен Русско-турецкой войне 1787–1791 гг., в ходе которой были одержаны морские победы при Очакове, Фидониси, Керчи, Калиакрии, а Россия окончательно завоевала господство на Черном море. Большое внимание в книге уделено штурму Измаила, сражениям при Фокшанах и Рымнике. Среди героев книги: императрица Екатерина Вторая, князь Потемкин, генерал-аншеф Суворов, адмиралы Ушаков и де Рибас, капитаны Ламбро Качиони, Сакен и Веревкин.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Новую книгу известного писателя-мариниста Николая Черкашина открывает документальная повесть о тяжелом и опасном переходе капитана И.И. Ризнича и его команды на подводной лодке «Святой Георгий» из Италии в Архангельск в 1917 году. Один из разделов книги — «Исходъ и поход» посвящен русской военной эмиграции, точнее русскому Исходу в 1920-м и более поздних годах. В ее основу положен путевой дневник автора, написанный во время уникального Морского похода по местам русского рассеяния, который прошел в 2010 году в Средиземном море под эгидой Фонда Всехвального Апостола Андрея.
В среде русской эмиграции Гаральд Карлович Граф (1885–1966) был известен не только как бывший старший офицер эскадренного миноносца «Новик», капитан 2-го ранга, участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, но и как автор знаменитой книги «На “Новике”. Балтийский флот в войну и революцию», изданной в Германии в 1922 году. Успех книги был феноменален. Ее читали обыватели, бывшие офицеры русской армии и флота, великие князья, либералы русского зарубежья. Читали даже преподаватели советских военных академий и работники ОГПУ по долгу службы…В предлагаемом издании читатель познакомится со второй и заключительной частью труда Г.К.
Слово «пират» появилось в Древней Греции. Слова, имеющие с ним общий корень, означают: испытание, опыт; покушение, опасное предприятие; нападение, схватка; подвергаться искушению. Действительно, пиратский промысел привлекал искателей удачи, готовых подвергнуться трудным испытаниям, нападать, вступать в схватки, осуществлять опасные предприятия. Конечно же, этих людей искушала возможность богатой добычи.Образ пирата прочно вошел в приключенческую литературу, а затем в кинематограф. Моряками-разбойниками, флибустьерами, каперами, викингами, витальерами, корсарами и прочими «джентльменами удачи» (которым она улыбалась далеко не всегда) порой восхищались, но чаще рассказывали о них страшные истории.О самых знаменитых морских разбойниках рассказывает очередная книга серии.
Предлагаемая вниманию читателей книга Гаральда Карловича Графа (1885–1966), старшего офицера эскадренного миноносца «Новик», капитана 2-го ранга, участника Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, эмигранта с 1921 года, является первой частью его большого труда — «На „Новике“. Балтийский флот в войну и революцию», изданного в Германии в 1922 году. Успех «Новика» был феноменален, тираж быстро разошелся, при этом одна часть его была вывезена в РСФСР, а другая прочно осела в частных и общественных библиотеках русской эмиграции.