Серебряные трубы - [12]

Я стал изучать содержимое костюмерных и реквизиторских ленинградских театров, объясняя их работникам, что я разыскиваю. С их стороны я неизменно встречал самое живое участие.

Несколько раз я обращался с просьбами о помощи к одному театральному работнику.

Новый знакомый терпеливо выслушивал мои истории о поисках суворовских вещей, заинтересовался моими делами и однажды привел меня в Главный гардероб академических театров.

— Ищите здесь! — сказал с легкой улыбкой мой знакомый. — В этом месте можно найти самые неожиданные вещи. Только лучше ищите! — почти приказал он мне и передал с рук на руки заведующему гардеробом.

Главный гардероб находился в глубине большого двора. Он занимал огромный пятиэтажный корпус, вмещая тысячи различных театральных костюмов, обуви и головных уборов.

Сотни актеров можно было одеть в эти костюмы. Куда бы ни проникал взор, всюду висели суконные, шелковые, атласные, бархатные и парчовые платья.

Хитоны и котурны древней Греции поражали своею строгой простотой. Кринолины и туалеты красавиц Екатерининского двора отличались роскошью и пышной замысловатостью.

Военные мундиры, бриджи и галифе висели вперемежку с гусарскими ментиками и боярскими охабнями. Одежда героев мольеровских пьес находилась по соседству с сюртуками, мундирами и фраками героев пьес Островского.

Огромные дубовые шкафы в несколько ярусов тянулись вдоль стен и посреди больших зал мужского и женского отделов.

По этим бесконечным залам можно было совершать поучительные экскурсии, посвященные изучению истории театрального костюма.

Лучшими экскурсоводами являлись здесь работники гардероба, бережно и любовно сохранявшие накопленные за много лет театральные сокровища.

Усилиями этих работников сохранена коллекция замечательных костюмов восемнадцатого столетия, целый «Потемкинский гардероб».

В особых шкафах висели украшенные старинными кружевами бархатные и атласные камзолы. Тут же расположились шитые из цветного шелка жилеты. И те и другие были покрыты вышивками.

Крохотные бутоны роз из тончайших шелковых нитей оживляли наряды вельмож.

Ручная вышивка — работа русских крепостных мастериц, подлинных художниц своего дела, — дожила до наших дней и рассказывала о труде не одного десятка людей.

Но не костюмы влекли меня к себе.

Служащие Главного гардероба, узнав, что я из Военно-исторического музея, отнеслись ко мне очень тепло.

Старая работница рассказала, что она лично знала молодого художника в офицерском мундире. Этот художник не то в 1916, не то в 1917 году оформлял спектакли в Мариинском театре и не раз приходил в Главный гардероб подбирать костюмы и реквизит для участников спектакля.

Здесь же мне сказали, что в соседнем отделе, в бутафорском прокатном складе, имеется немало оружия и старинных вещей.

Не откладывая дела, я прошел на склад и в отсеках, заполненных театральным реквизитом и бутафорским оружием, нашел штук пятнадцать протазанов — образцов холодного оружия восемнадцатого столетия, напоминающих укороченные копья.

Роясь в бутафорских кладовых, среди пожелтевших, запыленных гравюр, литографий и лубков, я увидел старую канцелярскую папку для дел из плотного картона с тесемками.

На ней четким графическим почерком стояла выведенная карандашом крупными буквами фамилия художника Георгиева.

Схватив папку, я нетерпеливо раскрыл ее. В ней находился перечень рисунков художника, которые когда-то хранились здесь, и наброски эскизов театральных декораций.

Я уже видел их раньше у профессора.

С обложки, как черные глаза, глядели на меня две большие печати Семеновского полка.

Я вспомнил, последние годы художник служил там начальником музея.

Вот где нашелся след так настойчиво отыскиваемого мною хранителя суворовских вещей!

День посещения Главного гардероба и бутафорского склада оказался днем больших удач.

Я понял причину успеха. В поиски шпаги включилось много людей. Все они охотно откликались на мои просьбы о помощи, и постепенно поиски стали общим делом…

Круг замыкается

Я знал, — теперь главная моя задача заключалась в тщательном осмотре оружия в театральном хранилище, в арсенале, как его с гордостью называли работники театра.

Арсенал находился в отдаленном углу большого каменного здания Главного гардероба. Никому не могло прийти в голову, что здесь, среди тысяч разнообразных костюмов, скрыты и предметы вооружения.

Специальным ходом меня провели в изолированное помещение, заполненное оружием.

Здесь я увидел старинные казачьи сабли. Ими запорожцы рубились когда-то с турками, добывая в суровых сечах казачью славу.

Кремневые пистолеты лежали на полках и висели на стенах арсенала.

«1812–1815 годы», — определил я, осмотрев несколько образцов этого некогда страшного оружия. От метких выстрелов из них пала не одна тысяча интервентов, пришедших в Россию с наполеоновскими армиями.

Среди оружия я нашел большой пистолет с фабричным клеймом: «Тула, 1789 год».

Увидев его, я вспомнил слова правнучки Суворова о пистолете с таким же точно клеймом.

Осмотр бутафорского оружия продвигался медленно.

Я боялся пропустить какой-нибудь уголок.

Склад не имел вентиляции, никогда не проветривался, и духота в нем стояла невыносимая. Тусклый свет лампы утомлял зрение.