Серебряное небо - [87]

Большинство собак лежали на снегу, но при каждом движении бизона вновь настороженно вскидывались. Впрочем, он почти не двигался — стоял, низко опустив голову; один раз почти сел задом на снег, но из последних сил выпрямился. Даже издали было видно, как тяжело вздымаются его бока.

«Наверное, к вечеру он так обессилеет, что можно будет убить его копьем, — прикинула Лесли. — Сделать из ствола сосенки древко, привязать ремешком нож…» — но тут же осадила себя: что за глупости, скоро придет Джедай!

Первой из-за деревьев вывернулась Ала — довольная, хвост победно развевается. Подбежала, вывалив язык, — Лесли наградила ее найденной в кармане куртки сушеной малинкой.

Джедай появился через пару минут, еще более запыхавшийся, чем Ала. С топотом выскочил на поляну (все-таки охотник из него никакой!) и остановился, оторопело глядя на бизона. При виде нового врага тот приподнял голову и заревел, собаки сразу повскакивали.

— Эй! — негромко позвала Лесли, помахала рукой. Только теперь Джедай наконец заметил ее и, проваливаясь по щиколотку в снегу, бросился к ней. Подбежал, упал на колени и обнял, прижав ее голову к своей груди, уткнулся лицом в волосы, шепча нечто неразборчивое — Лесли уловила лишь «родненькая».

Ее щеке, притиснутой к его заляпанной снегом куртке, было холодно и неуютно, может, потому у нее перехватило горло. Тем не менее она бы потерпела еще немного, если бы не его попытка подхватить ее еще и под коленки, вызвавшая у нее болезненный вопль:

— Осторожно!

Он отпустил ее, аж шарахнулся.

— Что случилось?!

— Ты мне ногу задел, — мрачно объяснила Лесли.

Джедай уставился на стягивающую ее голень повязку с таким видом, будто это была готовая взорваться граната.

— Что…

— Да ничего страшного, — поморщившись, перебила она. — Он, — кивнула на бизона, — мне там рогом неудачно полоснул. Ты револьвер принес?

— Да, — Джедай достал из-за пазухи револьвер.

— Его надо добить… Помоги мне встать, нужно к нему ближе подобраться.

— Погоди, скажи, что нужно сделать — в конце концов, я тоже умею стрелять!

Лесли про себя усмехнулась — и правда, по бизону-то он наверняка не промахнется. Но подробные указания все же дала:

— Стреляй в грудь, сбоку, три-четыре выстрела подряд. И присядь, чтобы пули снизу верх шли, а то, если навылет пройдет, может в собаку попасть. Я и так одну уже сегодня потеряла, — вспомнила погибшего щенка — не повезло бедняге, даже до года не дожил!

Бизон упал после третьего выстрела — даже не замычал, просто рухнул где стоял. Джедай обернулся к Лесли:

— Что теперь?

— Помоги мне встать и до него добраться, — она достала из вещмешка котелок. — Нужно спустить ему кровь.

— Да я… — начал было Джедай, но потом осекся и взглянул на гигантскую тушу, к которой явно не знал, как подступиться.

Сначала он хотел перенести Лесли, подхватив ее за спину и под коленки, но она протестующе замотала головой. Тогда он просто взял ее под мышки, приподнял и, сделав несколько шагов, аккуратно поставил рядом с бизоном.

— Найди мачете, — выдала она следующее указание, — оно где-то у задних ног валяется, и сруби пару веток подлиннее, для волокуши. А я пока начну тушу разделывать. Нужно все мясо к шалашу перетаскать, на ночь его здесь оставлять нельзя.

— Но у тебя же нога!..

— Об этом пока забудь — мясо важнее!

Больше всего в тот день досталось Джедаю: ему пришлось сделать четыре ходки туда и обратно, да еще с грузом. Когда он в первый раз собрался идти к шалашу, Лесли приказала:

— Ала, Дана, идите с Джедаем, будете охранять мясо. — Обе собаки встали и подошли к волокуше.

Сам Джедай, даже не обратив внимания, что она назвала его не по имени, удивленно взглянул на нее:

— Ты блефуешь, или они действительно поняли, что ты сказала?

— Конечно, поняли, — улыбнулась Лесли. — Они довольно много слов знают, а Ала в этом отношении на голову выше всех остальных. Кстати, — не упустила она случая подначить его, — если бы собак у меня было меньше… штук, нам бы этого бизона не видать как своих ушей.

— Да ладно тебе! — наморщил лоб Джедай. Это прозвучало как извинение.

Пока его не было, она продолжала разделывать тушу; если надо было передвинуться — переползала на коленях. Раненую ногу ломило, прохватывая при каждом неудачном движении вспышками боли, но Лесли старалась не думать об этом — все равно, пока она не попадет к шалашу, сделать больше ничего нельзя.

Подготовив мясо для следующей ходки, она разожгла костерок и сварила кровянку, добавив в бизонью кровь остатки крупки и сушеный чеснок; поискала глазами Алу — большую любительницу этого лакомства — и лишь потом вспомнила, что сама отправила ее с Джедаем.

Остальные собаки, лежа на снегу, лениво наблюдали за ней пьяными от сытости глазами, в которых, казалось, было написано: «В животе тепло и уютно — зачем еще чего-то делать, когда самое время отдохнуть?!»

Но отдыхать Лесли себе позволить не могла — дело должно быть сделано; едва поев, протерла лицо снегом, подползла к туше и вновь взялась за нож.

Джедай вернулся, тоже поел кровянки, нагрузил волокушу и ушел; потом снова пришел — и опять ушел, а она все продолжала резать, отделять и расчленять. Выкопав саперной лопаткой могилу, похоронила убитого щенка; отрезала часть бизоньей шкуры и тщательно очистила ее снегом.