Серебряная ветка - [5]
Юстин все-таки устоял под нажимам легкой, таящей угрозу руки, лежавшей на его плече, и не дрогнув выдержал взгляд императора.
Чей-то голос — приятный, насмешливый, хладнокровный голос — лениво протянул:
— Сиятельный, ты чересчур жесток к мальчику. Он первый вечер с нами, а ты лишаешь его обеда.
Караузий будто не слышав. Еще несколько мгновений он не спускал с лица Юстина своего страшного, пронзительного взгляда. Затем губы его медленно раздвинула усмешка, прорезав прямую щель на лице. — Ты прав, как всегда, мой дорогой Аллект, — сказал он. И добавил, обращаясь к Юстину: — Нет, ты не послан шпионить за мной, а если и послан, то тебе об этом не известно. — Рука его соскользнула с плеча юного лекаря, он обвел взглядом столы: — Приступим к трапезе, друзья?
Человек по имени Аллект поймал взгляд Юстина и улыбнулся. Юстин улыбнулся в ответ, как всегда благодарный за проявление доброты, и протиснулся сквозь толпу к Флавию. Тот встретил его тихим возгласом: «Отлично! Ты большой молодец!» — что тоже подбодрило Юстина.
И скоро он уже сидел в конце стола между Флавием и еще одним центурионом. Сосед справа, сосредоточенный на еде, был неразговорчив, и Юстин все свое внимание мог посвятить тому весьма непочтительному описанию великих мира сего, сидящих во главе стола, которым потчевал его Флавий, пользуясь общим шумом.
— Видишь вон того, с резаным шрамом на щеке? — говорил Флавий, расправляясь с маринованной селедкой. — Это Аркадий, капитан «Калеопы», нашей самой большой триеры[4]. Он заработал шрам на арене. Толковый был парень в молодости. Да, а рядом с ним, унылый такой, — это Дексион, центурион морской когорты. Никогда, — Флавий покрутил головой, — никогда не садись с ним играть в кости, если тебе неохота расстаться с туникой. Я не хочу сказать, что он плутует, но почему-то Венеру[5] он выбрасывает чаще, чем дано другим смертным.
— Благодарю за предупреждение, — отозвался Юстин. — Запомню.
Но все это время почему-то взгляд его то и дело обращался на человека, которого император назвал Аллектом. Тот сидел с другими приближенными во главе стола, высокий, с шапкой очень светлых волос, серебрившихся на висках. Тяжелое лицо его было бы приятным, если бы не чрезмерная бледность красок; все было белесое — волосы, кожа, глаза. Но тут он вдруг улыбнулся словам соседа, и улыбка, неожиданная, покоряющая, придала его лицу все, чего в нем только что недоставало.
— Кто этот высокий светловолосый человек? Император, кажется, назвал его Аллектом.
— Министр финансов и вообще правая рука Караузия. Он имеет сильную поддержку в войсках и среди денежных людей, так что после Караузия он, я думаю, самый могущественный человек в Британии. И надо сказать, вполне порядочный, хотя вид у него такой, точно его растили в темном чулане.
И тут произошло нечто столь незначительное, столь обыденное, что впоследствии Юстин даже не мог разобраться, а не дал ли он увлечь себя воображению. И все-таки этот случай засел у него в памяти, и долго не выходило из головы возникшее тогда впервые ощущение близкого зла. Большая с бархатистыми крыльями ночная бабочка, вероятно привлеченная теплом светильников, слетела сверху, со стропил, и принялась порхать и кружить над столом. Внимание всех в эту минуту было приковано к императору, который собирался совершить второе возлияние богам, всех — кроме Юстина и Аллекта. Сам не зная почему, Юстин опять бросил взгляд на Аллекта и увидел, что тот неотрывно следит за бабочкой. Она кружилась как безумная, спускаясь все ближе и ближе к одной из ламп, которая стояла прямо перед министром; неясная тень ее, крутясь, металась над столом, бабочка падала все ниже по сумасшедшей, головокружительной спирали — прямо на яркое, манящее пламя. Все ниже, ниже, и наконец дикая экстатическая пляска завершилась сумятицей теней, взрывом — и бабочка, с обгоревшими крыльями, жалкая, обезображенная, трепыхаясь, упала на стол перед Аллектом, возле чаши с вином. И Аллект, едва заметно улыбаясь, прикончил ее, раздавив заранее вытянутым пальцем.
Только и всего. Любой раздавил бы опаленную бабочку — что тут еще оставалось делать. Но Юстин хорошо видел, с каким выражением на бледном лице Аллект наблюдал за пляшущей бабочкой, выжидая, когда она окажется совсем близко к нему; видел его лицо и тогда, когда тот, не подозревая, что за ним наблюдают, вытянул приготовленный палец с точным расчетом — убить.
Глава 2. Шепот на ветру
По мере того как шли дни, Юстин привыкал к громадной крепости — ядру защитных сооружений Караузия против саксов и его ставке. Под сенью высокого серого маяка, некогда победно сиявшего бронзой и мрамором, прибывали и уходили галеры и купеческие суда, и день-деньской над шумом гарнизонной жизни, над командами, доносящимися с плаца, над звуками труб и топотом марширующих ног стоял в воздухе скрип тёсел и грохот молотов. Но за. всеми этими звуками, характерными для жизни дока, постоянно слышался гул моря.
Трижды за эту осень, прежде чем зима перекрыла морские пути, случались стычки между британским флотом и кораблями саксов под черными парусами. Так что Юстину хватало практики и возможности показать свое умение, когда доставляли раненых. Он даже заслужил ворчливую похвалу раздражительного старшего лекаря, отчего почувствовал себя счастливым.
Бьярни по юношеской горячности нечаянно убил человека, и вождь поселения викингов дал ему меч и велел уйти на пять лет, пока забудется обида. Было это на заре десятого века, на кельтской земле, уже завоеванной викингами. Меч — гордость и честь воина, меч-кормилец, вел Бьярни от одного приключения к другому. Служа Онунду Деревянной ноге, он научился держать слово и служить верой и правдой, и пару лет спустя в пасхальном плавании на остров Айону, колыбель кельтского христианства, он узнал Белого Христа и стал Его учеником.
Всемирную славу знаменитой писательнице Розмэри Сатклиф принесли ее исторические романы о суровых, героических временах покорения Британии Древним Римом. «Орел Девятого легиона», получивший широкую известность благодаря одноименному фильму, вышедшему в России в 2011 году (режиссер Кевин МакДональд), и его продолжение «Серебряная ветка» уже снискали любовь и признание российских читателей. В настоящем издании представлен роман «Факелоносцы», завершающий римскую трилогию Розмэри Сатклиф.Главный персонаж, потомок героев двух предыдущих книг, волею судьбы обречен на тяжелые испытания.
Ловел и большинства персонажей этой книги придуманы автором. Но королевский менестрель Роэр, основавший известный приют, — историческое лицо, вы и сегодня можете увидеть его гробницу в церкви Святого Варфоломея в Смилфилде. Высеченный в камне, Роэр на крышке саркофага возлежит в одеянии каноника — августина, а в изголовье и в ногах его две маленькие фигурки в том же одеянии держат, каждая, латинскую Библию, раскрытую на этих словах: «Так Господь утешит Сиона, утешит все развалины его, и сделает пустыни его, как рай, и степь его, как сад Господа; радость и веселие будет в нём, славословие и песнопение.
Около 117 г. н.э. римский Девятый легион, стоявший в Британии там, где сейчас город Йорк, отправился на север для усмирения одного из восставших каледонских племен — и бесследно исчез.Почти восемнадцать веков спустя, при раскопках древней Калевы, мощеные улицы которой теперь покрыты зелеными полями, неожиданно был обнаружен бескрылый орел, штандарт пропавшего легиона, слепок которого можно и по сей день увидеть в Редингском музее. Откуда он там взялся? И что случилось с Девятым легионом после того, как его поглотили северные туманы?Эти две неразгаданные тайны, увязанные вместе, и послужили сюжетом повести «Орел Девятого легиона» — первой книги трилогии английской писательницы Розмэри Сатклиф.
Подобно тому, как сага о Карле Великом и его паладинах — это Тема Франции, Легенда об Артуре на протяжении почти четырнадцати столетий была и остается Темой Британии. Поначалу предание, затем — героическая повесть, которая вбирала в себя по пути новые детали, новые красоты и радужные романтические краски, пока не расцвела пышным цветом у сэра Томаса Мэлори.Но в последние годы историки и антропологи все чаще и чаще склоняются к мысли, что Тема Британии — это и в самом деле «материя, а не пустая болтовня».
Книга посвящена событиям, происходившим три тысячи лет назад на далеком, мало известном мировой цивилизации острове, который впоследствии станет Британией.Своим живым, интересным, увлекательнейшим повествованием, полным приключений, автор еще и еще раз доказывает нам, что в какие бы эпохи ни жили люди, какие бы традиции ни почитали, главное в жизни каждого человека во все времена и у всех народов остается неизменным стать настоящим человеком можно только научившись преодолевать трудности. Трудности жизни и трудности борьбы со своими недостатками и слабостями.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.