Серебряная ветка - [4]
— Все сходится! — Юный центурион ваял у него кольцо. — Ну знаешь… — Он принялся производить какие-то расчеты на пальцах, но быстро бросил это занятие. — Нет, мне это не под силу. Твой дом и мой породнились не один раз. Чтобы распутать такой хитрый клубок, нужна моя двоюродная бабушка — тетя Гонория. Но что мы с тобой дальние родственники — Это уж точно!
Юстин молчал. Он даже встал с ложа, всматриваясь в лицо центуриона, как будто вдруг засомневался, так ли уж тот рад его присутствию. Одно дело — сжалиться над незнакомцем и привести его к себе на минутку по дороге в баню, и совсем другое — заполучить нежданно-негаданно родственника.
Его неуверенность — о чем Юстин подозревал — явилась результатом того, что годами он был предметом разочарования для своего отца. Он давно сознавал это и чувствовал себя несчастным. Его мать, которую он едва помнил, была красавицей, но он, по природе неудачник, при всем чересчур большая голова на узких плечах, оттопыренные уши. В детстве он очень много болел, и в результате, когда пришло время записываться в легион, как полагалось мужчинам в их семье, он не прошел отборочную комиссию. Сам Юстин нисколько не огорчился — он всегда хотел быть лекарем, но он расстроился из-за отца, зная, что опять не оправдал отцовских ожиданий. И его неуверенность в себе еще больше возросла.
Но тут Юстин с восторгом увидел, что рыжий родственник ничуть не меньше его самого рад открытию.
— Стало быть, мы родственники, — произнес Юстин. — Здорово. Я уже сказал — меня зовут Тиберий Луций Юстиниан. Но я так и не знаю твоего имени.
— Флавий, — отозвался рыжеволосый центурион. — Марцелл Флавий Аквила. — Он схватил Юстина за плечи и засмеялся, все еще не веря такому совпадению. — Нет, как все-таки замечательно, что мы с тобой встретились в первый же твой день на британской земле! Видно, боги предначертали нам подружиться, а кто мы такие, чтобы спорить с богами?
Они вдруг заговорили разом, смеясь, захлебываясь словами, не кончая фраз; положив один другому руки на плечи, они радостно вглядывались друг в друга — в совершенном восторге от такого невероятного события. Наконец Флавий схватил свежую тунику, приготовленную для него ординарцем в ногах ложа.
— Мы с тобой еще отпразднуем встречу как следует. А сейчас, если не поторопимся, мы не успеем вымыться до обеда. Не знаю, как ты, а я весь день продежурил на строительстве стены и с головы до пят в песке. Пошли!
В командирской трапезной, когда туда пришли Флавий и Юстин, уже набралось полным-полно народу. Мужчины разговаривали, стоя кучками, но никто еще не занял своего места за длинными столами. Юстин все время очень страшился этой минуты: войти одному в большое помещение… полное чужих людей… Но сейчас рука Флавия обнимала его за плечи, и он сразу же оказался в группе молодых командиров.
— Вот наш новый младший лекарь, вернее, то, что от него оставил Виниций. И он мой родственник!
Юстина тут же втянули в спор об устрицах, и он даже не заметил, как самое страшное осталось позади.
Но неожиданно гул голосов в длинной комнате затих, снаружи, под колоннадой, послышались шаги, раздался энергичный голос, все вытянулись в струнку, и Юстин с жадным вниманием уставился на дверь. В первую минуту человек, вошедший в сопровождении людей из своего штаба, разочаровал его. Небольшого роста, коренастый, могучего сложения, с круглой головой, сидящей на невероятно могучей шее, жесткие вьющиеся каштановые волосы и борода, курчавая, как овечье руно. Казалось, на вошедшем уместнее выглядела бы кожаная куртка и матросская шапочка, чем туника из тонкого полотна. Он и вошел-то походкой враскачку, выдававшей в нем человека, который привык к качающейся палубе.
«Таких людей мне случалось видеть десятки-сотни раз, — подумал Юстин, — их видишь на палубе каждой римской галеры».
Войдя, император помедлил, глаза его под густыми бровями обежали собравшихся и встретились с глазами Юстина.
— А-а, новое лицо, — проговорил император и поманил Юстина пальцем: — Подойди-ка сюда, малыш.
Юстин услышал, как комендант лагеря поспешно назвал его имя и должность. В следующее мгновение Юстин салютовал человеку, который из лоцмана на реке Скальда превратился в императора Британии. И внезапно понял, что ошибался, — ему никогда не приходилось встречать таких, как он.
Караузий взял Юстина за плечо и повернул к свету, ибо уже стемнело, и долго, неторопливо изучал его лицо, а потом произнес:
— Стало быть, ты наш новый младший лекарь.
— Да, цезарь. — Где ты проходил практику?
— В третьей когорте Фретенсийского легиона в Вирсавии, Иудея. Фульвий Ли-циний, командир гарнизона, просил приветствовать тебя от его имени и спросить: помнишь ли ты кабана, которого вы с ним убили ниже соснового леса у третьей излучины Скальды?
Караузий ответил не сразу: — Я помню того кабана, и Лициния тоже помню. Значит, он теперь в Иудее? В ту пору он был старше меня чином, а нынче он командует гарнизоном в Вирсавии, а я ношу вот это. — Он дотронулся до своей пурпурной императорской мантии, застегнутой на плече громадным рубином. — Странная штука жизнь. Ты, может, еще этого не заметил, но ты увидишь… если проживешь достаточно долго… Стало быть, мой брат император посылает мне младшего лекаря из Фретен-сиса. Что ж, нынче нам не в первый раз присылают людей из-за моря. Прямо как в старые времена. Правда, этой весной, мне помнится, они не проявили былого дружелюбия. — Голос, манера были спокойными, разве что едва заметно сжались пальцы руки, державшей Юстина за плечо. В невыразительном лице, находившемся так близко, тоже ничто не изменилось, разве чуть побелели глаза, как белеет море перед шквалом. И тем не менее Юстиы вдруг похолодел от страха. — Интересно, можешь ты разгадать эту загадку?
Бьярни по юношеской горячности нечаянно убил человека, и вождь поселения викингов дал ему меч и велел уйти на пять лет, пока забудется обида. Было это на заре десятого века, на кельтской земле, уже завоеванной викингами. Меч — гордость и честь воина, меч-кормилец, вел Бьярни от одного приключения к другому. Служа Онунду Деревянной ноге, он научился держать слово и служить верой и правдой, и пару лет спустя в пасхальном плавании на остров Айону, колыбель кельтского христианства, он узнал Белого Христа и стал Его учеником.
Всемирную славу знаменитой писательнице Розмэри Сатклиф принесли ее исторические романы о суровых, героических временах покорения Британии Древним Римом. «Орел Девятого легиона», получивший широкую известность благодаря одноименному фильму, вышедшему в России в 2011 году (режиссер Кевин МакДональд), и его продолжение «Серебряная ветка» уже снискали любовь и признание российских читателей. В настоящем издании представлен роман «Факелоносцы», завершающий римскую трилогию Розмэри Сатклиф.Главный персонаж, потомок героев двух предыдущих книг, волею судьбы обречен на тяжелые испытания.
Около 117 г. н.э. римский Девятый легион, стоявший в Британии там, где сейчас город Йорк, отправился на север для усмирения одного из восставших каледонских племен — и бесследно исчез.Почти восемнадцать веков спустя, при раскопках древней Калевы, мощеные улицы которой теперь покрыты зелеными полями, неожиданно был обнаружен бескрылый орел, штандарт пропавшего легиона, слепок которого можно и по сей день увидеть в Редингском музее. Откуда он там взялся? И что случилось с Девятым легионом после того, как его поглотили северные туманы?Эти две неразгаданные тайны, увязанные вместе, и послужили сюжетом повести «Орел Девятого легиона» — первой книги трилогии английской писательницы Розмэри Сатклиф.
Ловел и большинства персонажей этой книги придуманы автором. Но королевский менестрель Роэр, основавший известный приют, — историческое лицо, вы и сегодня можете увидеть его гробницу в церкви Святого Варфоломея в Смилфилде. Высеченный в камне, Роэр на крышке саркофага возлежит в одеянии каноника — августина, а в изголовье и в ногах его две маленькие фигурки в том же одеянии держат, каждая, латинскую Библию, раскрытую на этих словах: «Так Господь утешит Сиона, утешит все развалины его, и сделает пустыни его, как рай, и степь его, как сад Господа; радость и веселие будет в нём, славословие и песнопение.
Подобно тому, как сага о Карле Великом и его паладинах — это Тема Франции, Легенда об Артуре на протяжении почти четырнадцати столетий была и остается Темой Британии. Поначалу предание, затем — героическая повесть, которая вбирала в себя по пути новые детали, новые красоты и радужные романтические краски, пока не расцвела пышным цветом у сэра Томаса Мэлори.Но в последние годы историки и антропологи все чаще и чаще склоняются к мысли, что Тема Британии — это и в самом деле «материя, а не пустая болтовня».
Книга посвящена событиям, происходившим три тысячи лет назад на далеком, мало известном мировой цивилизации острове, который впоследствии станет Британией.Своим живым, интересным, увлекательнейшим повествованием, полным приключений, автор еще и еще раз доказывает нам, что в какие бы эпохи ни жили люди, какие бы традиции ни почитали, главное в жизни каждого человека во все времена и у всех народов остается неизменным стать настоящим человеком можно только научившись преодолевать трудности. Трудности жизни и трудности борьбы со своими недостатками и слабостями.
«Сионская любовь» — это прежде всего книга о любви двух юных сердец: Амнона, принца и пастуха, и прекрасной Тамар. Действие происходит на историческом фоне древнего Иудейского царства в VII–VIII веках до н. э. — время вторжения ассирийских завоевателей в Иудею и эпоха борьбы с язычеством в еврейской среде. Сложный сюжет, романтика и героика, величие природы, столкновение добрых и злых сил, счастливая развязка — вот некоторые черты этого увлекательного романа.
Он «искал ада, ибо ему было довольно того, что Господь блажен» – так размышлял однажды некий искатель об Иуде… Искать ада, когда всякий живущий ищет блага и жаждет рая? Что может заставить человека отринуть спокойную устроенную жизнь, отречься от любви и радости? Во имя чего можно отказаться от Спасения и обречь себя на вечное проклятие? Вина или Рок? Осознанный выбор или происки Сатаны? Кто он – Проклятый апостол? Мы не знаем… Но разве не интересно попытаться ответить на эти вопросы?
Имя Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905), одного из самых читаемых исторических писателей прошлого века, пришло к современному читателю недавно. Романы «Лжедимитрий», вовлекающий нас в пучину Смутного времени — безвременья земли Русской, и «Державный плотник», повествующий о деяниях Петра Великого, поднявшего Россию до страны-исполина, — как нельзя полнее отражают особенности творчества Мордовцева, называемого певцом народной стихии. Звучание времени в его романах передается полифонизмом речи, мнений, преданий разноплеменных и разносословных героев.
Италия — не то, чем она кажется. Её новейшая история полна неожиданных загадок. Что Джузеппе Гарибальди делал в Таганроге? Какое отношение Бенито Муссолини имеет к расписанию поездов? Почему Сильвио Берлускони похож на пылесос? Сколько комиссаров Каттани было в реальности? И зачем дон Корлеоне пытался уронить Пизанскую башню? Трагикомический детектив, который написала сама жизнь. Книга, от которой невозможно отказаться.
Люди не очень охотно ворошат прошлое, а если и ворошат, то редко делятся с кем-нибудь даже самыми яркими воспоминаниями. Разве что в разговоре. А вот член Союза писателей России Владимир Чистополов выплеснул их на бумагу.Он сделал это настолько талантливо, что из-под его пера вышла подлинная летопись марийской столицы. Пусть охватывающая не такой уж внушительный исторический период, но по-настоящему живая, проникнутая любовью к Красному городу и его жителям, щедро приправленная своеобразным юмором.Текст не только хорош в литературном отношении, но и имеет большую познавательную ценность.
«Метресса фаворита» — роман о расследовании убийства Настасьи Шумской, возлюбленной Алексея Андреевича Аракчеева. Душой и телом этот царедворец был предан государю и отчизне. Усердный, трудолюбивый и некорыстный, он считал это в порядке вещей и требовал того же от других, за что и был нелюбим. Одна лишь роковая страсть владела этим железным человеком — любовь к женщине, являющейся его полной противоположностью. Всего лишь простительная слабость, но и ту отняли у него… В издание также вошёл роман «Плеть государева», где тоже разворачивается детективная история.