Серебряная ведьма - [73]

– Ты не хочешь пить? – спрашивает меня принц. Он наклонился ко мне и улыбается, разглядывая мое лицо, шею, изгиб плеча.

– Нет, не хочу. Я сейчас хочу одного – лежать здесь и смотреть, как солнце уходит на запад и скрывается за горами.

– А ты не голодна? – интересуется он, проводя рукой по моему немыслимо круглому животу, наклоняясь еще ниже, чтобы поцеловать натянутую кожу.

– Нет, не голодна, хотя знаю, что ты готов кормить меня шесть раз в день, как свинью, которая вот-вот должна опороситься.

Бринах снова улыбается.

– Свинья знает, что делает, когда ест. Она знает: ее детки не вырастут, если она не будет потреблять достаточно корма.

Я смеюсь.

– Достаточно один раз взглянуть на мое похожее на луковицу тело, чтобы понять: я ни в чем не обделяю ни себя, ни мое будущее дитя.

– Люди часто говорят, что маленькие принцы рождаются крупными.

– И маленькие ведьмы тоже. Хотя об этом говорят нечасто.

Он склоняет голову набок.

– А наше дитя будет мальчиком-принцем или девочкой-ведьмой? Скажи, моя пророчица, что ты видишь.

– Я вижу, что мое дитя любит хранить секреты. Одно я знаю наверняка – я не рожу тебе принца.

Его лицо мрачнеет, хотя он верит – я говорю правду. Он сдержал клятву и во всеуслышание объявил о нашей любви, однако он по-прежнему женат на Венне. Я ему не жена. Наше дитя родится бастардом и никогда не унаследует престол. А мое видение подтверждается – принцесса остается бесплодной. Как она, должно быть, меня ненавидит. Она бы еще стерпела, будь я для ее мужа просто развлечением, но теперь я представляю собой угрозу ее браку и положению. Больше покушений на мою жизнь не было. Прошло много недель, прежде чем принц освободил Хивела от роли моего защитника, но после этого он выпустил указ, в котором приговорил тех, кто на меня напал, если их поймают, к смерти; поклялся отомстить, если со мною случится что-нибудь дурное, и объявил: меня всегда будут охранять. В последние месяцы это немало мне докучало, хотя охраняющий меня доверенный воин и старался держаться на расстоянии. Я просила Бринаха избавить меня от стража, но он об этом и слышать не желал. Если он боялся за мою безопасность и раньше, то после того, как я сообщила, что ношу под сердцем его дитя, он велел еще ревностнее охранять меня и ночью, и днем.

Я пытаюсь сесть, но мои движения неуклюжи и неловки. Бринах предлагает опереться на его руку, но я отмахиваюсь, переворачиваюсь и встаю на колени, задыхаясь, и смотрюсь отнюдь не величественно.

– Я могу справиться сама, хотя буду рада дню, когда перестану быть такой неуклюжей. Сейчас я не могу даже рвать дикий чеснок или собирать грибы.

– Как ты терпишь такие ужасные ограничения?

– Не насмехайся, мой принц. Тебе это может казаться пустяками, – говорю я, надевая через голову платье и вставляя опухшие ноги в сапоги из оленьей кожи. – Но я не привыкла быть такой…

– Толстой? – Он притворяется, что говорит серьезно, но это ему плохо удается.

Я сердито смотрю на него.

– Я все еще могу бросаться тяжелыми вещами, – предупреждаю я. – И всегда попадаю в цель.

Я подхожу к дверному проему и прислоняюсь к косяку, приложив руку ко лбу, чтобы солнце не светило в глаза, любуюсь красотой дня. Озеро сверкает. Длинноногая цапля ловит рыбу на мелководье. Мимо проплывает семейство молодых поганок, смешно кивая головами. Ко мне подходит Бринах. Он начинает говорить, но его останавливает приближающийся стук лошадиных копыт. К хижине подъезжают два всадника – это Родри и его желторотый сынок Шон. Они, как всегда, разодеты в пух и прах, хотя здесь и некому оценить великолепие их нарядов.

– Добрый день, принц Бринах, – сердечно приветствует господина брат принцессы и изящно кланяется, не сходя с седла. Меня же он не замечает, словно я – невидимка. В итоге ему удается проявить почтение к принцу и одновременно без слов оскорбить меня. Подобные таланты демонстрируют его изощренную ловкость, порожденную жизнью, проведенной на дипломатическом поприще. – И какой чудесный сегодня выдался денек.

– И правда, чудесный день для прогулки верхом, – соглашается Бринах и демонстративно обнимает меня за талию. Этот жест не ускользает от внимания его шурина, но тому удается хорошо скрыть неудовольствие.

– В самом деле. Я купил Шону нового коня, и мы решили испытать его на выносливость. Шон проскакал на вершину Майнидд Моэл, а потом отпустил поводья, чтобы галопом помчаться вниз. – Родри замолкает и с гордой улыбкой смотрит на своего прыщавого отпрыска.

– Этот конь хорошо сложен, – оценивает животное Бринах.

– Должно быть, он стоил тебе немалых денег, – замечаю я.

Родри предпочел бы проигнорировать мое замечание, но тщеславию его сына нет предела.

– Истинная правда! Отец отдал за него больше, чем за любого другого своего коня, – радостно хвастается Шон, не замечая раздражения, мелькающего на лице Родри.

Последний вынужден небрежно рассмеяться.

– Родителям свойственно баловать сыновей.

Бринах улыбается и кивает.

– Я с нетерпением жду дня, когда смогу побаловать и свое дитя, – заявляет он.

В воздухе разливается напряжение. Принц еще не бросал шурину вызова касательно места моего ребенка в этом мире. Родри известно, насколько важно для Бринаха появление на свет мальчика. И неважно, что он будет незаконнорожденным, – если у принца не будет других сыновей, он станет наследником. Но шурин принца продолжает гнуть свою линию и игнорировать факт моего существования.