Серебряная свадьба - [2]

М а р и н а. Я буду слишком злой.

П о ж и л о й  ч е л о в е к. Тем лучше. Можете задавать мне вопросы, я постараюсь, как смогу, вам ответить…

М а р и н а. Вы знаете, какие женщины сейчас добиваются успеха? Не женщины, а такие серые мышки. Они впиваются в идущих наверх мужчин и готовы на все: на любовниц в каждом городе, на невнимание, они готовы даже не спать со своим мужем. Они ждут. Ждут, когда наступит день, когда колесо общества, поднимавшее ее мужчину вверх, бросит его вниз… тогда они полностью завладевают этими коротко стриженными, белобрысыми мальчиками. (После паузы.) Было уже поздно, когда я услышала, как стукнула калитка. Это был он. Хотя я еще не видела его, я чувствовала, что это был он. Я как бы шла вместе с ним по длинной тропинке. Вот сейчас он чертыхнется, там всегда попадалась под ноги какая-то проволока.

Марина резко оборачивается. На сцене чуть-чуть прибавляется света, хотя понятно, что это уже вечер. Пожилой человек садится в дальний угол на стул и полуотворачивается, как бы не желая стеснять этих двоих. На сцену выходит  М а к с и м. Это высокий, худой нервный молодой человек в очках. Движения его стремительны, но как-то неуверенны. Он входит и прежде всего начинает быстро снимать с себя плащ. Это ему удается не сразу, и некоторое время мы видим довольно нелепую сцену стремительной борьбы человека с плащом. Наконец он сбрасывает его с себя и бросает на близстоящий стул, тут же забыв о нем.

М а к с и м. Ну, здравствуй, здравствуй… Руки холодные, не буду прикасаться. А то щекотно.

М а р и н а. Останешься ночевать или сегодня же обратно?

М а к с и м. Поеду обратно. Сережка болен.

М а р и н а. Как Лина?

М а к с и м. «Как», «как»! Никак. Здорова.

М а р и н а. А отец?

М а к с и м. Тоже здоров. Лежал в больнице, сейчас здоров… Ну как он может быть здоров… Дай я тебя поцелую.

М а р и н а. Ну, добрый вечер (целует его.) Это что у тебя, уже лысина намечается?

М а к с и м. Где? Где? Дай-ка мне зеркало, не вижу. Да, держу руку здесь, где волосы, тепла не чувствую, а здесь просто кожа. А что же делать?

М а р и н а. Ничего. Стареем потихоньку. Тебе уже тридцать, это естественно. Утешайся тем, что много весьма почтенных людей были лысыми.

М а к с и м. А что, со стороны уже заметно, да? Надо посоветоваться с ребятами. Дай что-нибудь поесть. Хочется чего-нибудь острого. Или давай я лучше сам. У тебя есть какие-нибудь продукты? И дай мне фартук… (Быстро скидывает пиджак. Пока Марина ходит за фартуком, обвязывает себя полотенцем и бежит за кулису, очевидно, на кухню. Кричит оттуда.) Подожди, я сейчас сам все сделаю!

Слышно, как там что-то падает. Потом выскакивает  М а к с и м  в фартуке.

Что же ты не сказала, что у тебя все готово. Я поставил на огонь. Ох, безумно люблю я все эти травки (жует какую-то траву).

М а р и н а. Я знаю, что ты любишь.

М а к с и м. Жутко хочу есть. Ну, а ты что, я слышал, опять ушла с работы. Наверно, правильно сделала. Дураков у нас ужасть. Это нам, мужчинам, надо терпеть. «Гений — это терпение», — говорил Гёте.

М а р и н а. А как твои дела?

М а к с и м. Сейчас… (Бросается в кухню, гремит там кастрюлями. Некоторое время его нет.)

Марина подходит к столу, отодвигает ящик, берет в руки какой-то черный предмет. Потом кладет его в карман.

М а р и н а (кричит в кулису). И заодно воду поставь для кофе.

Входит  М а к с и м. Снимает очки, протирает их.

М а к с и м. Так вкусно, что я сразу все проглотил. Так все и съел из кастрюли. Только мало.

М а р и н а. Боюсь, что ты пополнеешь. Возраст такой… переходный.

М а к с и м. Возраст — он всегда переходный. Да, это не нужно. С лысиной и еще с животом. Что это… откуда у тебя такой роскошный транзистор? Подари его мне… (Берет транзистор в руки, включает его на полную мощность. Резко переключает волны, в комнате стоит жуткий треск и шум. На Максима это действует явно вдохновляюще. Поймав какую-то очень быструю мелодию, вдруг подбрасывает транзистор вверх и, издав победный и нелепый крик, подскакивает, пытаясь сделать в воздухе какое-то танцевальное движение.)

Марина смотрит на него с такой нежностью, что, очевидно сама поняв это, отворачивается.

Давай, давай… танцуем. Ну, «твист, твист»… (Поет в такт музыке, в высшие моменты увлечения как-то по-особенному прикрывает рот растопыренной рукой и вдруг издает чуть хрипящий и очень громкий крик, как бы подстегивая себя и музыку. Дойдя до полного изнеможения, вдруг, не выключая музыки, падает на один из стульев, распахивает рубашку и съезжает на стуле в полулежачее положение, вытянув на полсцены свои длинные ноги. Стараясь перекричать музыку.) Ну видишь, я же еще мальчишка, а оказывается, у меня уже лысина. Лысина, говорю… (Пытается еще раз войти в ритм танца, правда уже сидя, но ему это не удается, и он резко опускает руки к полу и, закрыв глаза, старается перевести дыхание.)

Марина подходит к транзистору и выключает его.

М а р и н а. Накинь пиджак, здесь холодно.

М а к с и м. Поедем в город. Еще ведь не поздно. Посидим где-нибудь. (Снова воодушевляется.) Мне сейчас почему-то хочется, чтобы было много народу. Толчея, какие-нибудь пьяные приятели чтобы вязались.