Серебряная рука - [146]

— Вы знаете, — говорит она Анне де Браес, стоявшей у окна рядом с ней и ее невесткой в ожидании приезда императора, — самые богатые и именитые уроженцы этих краев больше не живут здесь, ни в Капо ди Сопра, ни в Капо ди Сотто. Они уже давно переехали на континент, в Неаполь или в Испанию. И когда до них дойдут слухи, что сюда приезжал император, они придут в ужас, так как будут бояться судебных преследований и наказаний за то, что тайно продали свои владения, а заодно пренебрегли своими обязанностями — служебными, вассальными, гражданскими. Но император не успеет ничего обнаружить, так как пробудет у нас недолго. И поэтому не успеет рассердиться на нас, если что-то окажется не так. — И смотрит на Анну, как бы давая понять, что очень ей доверяет. — Вы будете участвовать завтра в охоте на дикого кабана? Я знаю, вы ездите верхом лучше многих мужчин. Мой сын выбрал лошадь специально для вас, стройную и резвую. Он говорит, что она самая быстрая.

5

К берегу причаливает лодка. В ней император со своим зятем, внуком Папы, и Андреа Дориа. Он что-то говорит, что-то объясняет и с суши похож на гостеприимного хозяина. А губернатор и несколько человек, которых город отправил для встречи, молчат, совершенно подавленные тем, как разворачиваются события.

На причале расстелены все самые красивые ковры и шелковые покрывала, какие только удалось найти в городе, чтобы император, сойдя на берег, ступал по ним. Причем по плану предусматривалось, что, как только он пройдет, два человека будут скатывать очередной ковер, чтобы в целости и сохранности вернуть владельцу — купцу, дворянину или в церковь. Но сразу вслед за императором катит мощная волна его отборных гвардейцев. Грубые и напористые, они молниеносными ударами кинжалов и шпаг режут дамаск, парчу и бархат, превращая чудесные покрывала в безобразные лоскутки и лохмотья.

Император доволен. Он улыбается и, будучи человеком вежливым и хорошо воспитанным, по дороге ко дворцу не устает повторять, что все прекрасно организовано. И его улыбка переходит в откровенный хохот, когда, добравшись до дворца и поднявшись на верхний этаж, он наблюдает из окна за веселой неразберихой на площади.

Его бравые солдаты закалывают направо и налево бычков и поросят, бросают друг в друга яйца, яблоки и живых кур, бьют бутыли с вином, надевают себе на головы опустевшие корзины и горшки, гоняются по всей площади за убегающими от них девочками и мальчиками, которые принесли все эти дары.

— Ваше величество, на этот раз вы не плачете, как в гостях у Фердинанда? — шутливо спрашивает Анна де Браес, приседая в поклоне перед своим кузеном-императором, хотя ей хотелось бы надавать ему пощечин.

— Это по-настоящему веселый праздник, — отвечает Карл, — а то, что я нашел здесь вас, самый прекрасный для меня подарок!

После того как разыгравшиеся гвардейцы немного успокоились, губернатор, продолжая выстраивать сюжет праздника на свой страх и риск, отдает распоряжение, чтобы на площадь вынесли специальные дары, приберегавшиеся для финала, как сласти на десерт.

— Несите лакомства и выпечку, — кричит он из окна, приглашая своего сиятельного гостя снова выглянуть наружу, — несите венки из цветов, ведите диковинного зверя.

Карл стоит у центрального окна, Анна де Браес рядом с ним. Он приветствует праздничную толпу, восхищается фантастическими венками, аппетитными сладостями, фигурками из теста, остается доволен восхваляющими его надписями, и особенно надписью «от восхода до заката», которая символизирует гигантские размеры его империи. Однако чудесный теленок о двух головах вызывает у него ужас.

— Уведите его прочь, чудовища приносят несчастье, — кричит он, испуганный и оскорбленный, — прочь! — И в гневе отходит от окна.

Этого инфернального двухголового теленка, одна голова которого, разумеется, ненастоящая, ведет Рум-заде, переодетый пастухом. Ему приходится удирать, но, увидев и узнав Анну де Браес, он, прежде чем снова переодеться, успевает послать нужную весточку.

Ночью с капитанского мостика императорской галеры раздается громовой голос: «На берег!»

Никто толком не знает, как и почему это произошло. Одни считают, что по ошибке, другие — по специальному приказу, третьи — из-за необходимости положить конец морской болезни, от которой страдает императорская армия, или чтобы без помех ремонтировать корабли, но факт остается фактом. Бухта буквально кишит солдатами, так что моря даже и не видно, настолько оно забито лодками, плотами, пустыми бочками и брошенными судами. Повсюду видны плывущие люди, энергично работающие руками, ведь кругом вода и глубоко. Торопясь как можно скорее сойти на берег, люди бросаются с галер и плывут, охваченные внезапным страхом, а между ними плавают многочисленные шляпы, потерявшие своих хозяев, некоторые из них, вероятно, пошли на дно. Ведь в такой толчее, если один-два человека утонут, никто и не заметит.

Когда солдаты выходят на берег, зрелище такое, будто пляж и все прилегающее к морю пространство накрыл огромный черный ядовитый гриб.

Эта ночь оборачивается трагедией для многих жителей одиноко стоящих на побережье домов и отдаленных поселков.