Серебряная корона - [80]
В соседней палате медсестры с бесконечным терпением пытались уговорить одного выжившего из ума дядечку остаться на ночь в своей кровати. Он недавно забрался в постель к совершенно незнакомой женщине из другой палаты. Сейчас он был в чем мать родила, но одеваться не хотел и кричал, что угостит всех палкой и что все тут проститутки и воры. Будь Мария в полицейской форме, она бы немедленно вступилась за медсестер.
Она разглядела руку Хартмана, только когда протянула ему чашку кофе. Было два часа ночи. Все тело ныло от усталости. И сидеть стало уже неудобно в любой позе. Сейчас Мария была склонна согласиться с Трюгвесоном, что охрана — это излишество. Смена придет через шесть часов. Хартман сказал, что пойдет домой, как только рассветет. Шесть бесконечных часов! Скоро ей придется кусать себя за руку, чтобы не уснуть.
Мария поднялась, прошлась по коридору, заставляя себя сосредоточиться на расследовании. «Мать ради сына пойдет на все», — сказала Мона в бреду. Ни у одного из сыновей нет алиби на то утро, когда погиб отец. Если Вильхельм погиб не утром, значит, Мона лжет, что они вместе завтракали. Арне тем утром был дома, затем с девяти на работе. Кристоффер был у какой-то женщины, но не помнит ни имени, ни адреса. Позднее ночью он спал на одеяле с приятелями Бочкой и Бутылкой в парке у крепостной стены. Он-то точно не имеет никакого отношения к этому делу. В восемь утра он с приятелями оказался на игровой площадке в детском саду. Бочка улегся спать на качели, а остальные залезли в домик. Тут воспитательница позвонила в полицию и попросила убрать выпивох с детской площадки. Арвидсон забрал их всех в вытрезвитель. Хорошенькое алиби, ничего не скажешь.
Теперь этот Улоф. В тот день он был в Мартебу, но никто это подтвердить не может. Он работал в вечернюю смену в отделении неотложной помощи и был на месте на летучке в четырнадцать тридцать. Улоф как-то сказал Хенрику Дюне: «Ради чего стоит жить, за то можно и умереть». Ради чего стоит жить, за то можно и убить? Ради чего же? Любви к Биргитте? Права жить и не быть униженным? Ради чего еще?
Тут Мария увидела, что на дисплее под потолком мигает вызов из четвертой палаты. Вот оно! Мария почувствовала, как в теле вскипает адреналин, иголками покалывая в кончиках пальцев. Усталость мгновенно исчезла. В голове закружились мысли: «Что это? Ошибочный сигнал?» Но нет, из четвертой палаты действительно поступил вызов! Надо надеяться, медсестра уже позвала подмогу, как они договаривались. С затекшими мышцами, в бронежилете Мария бросилась в четвертую палату, держа руку на кобуре. Сердце стучало все чаще, пока она, прижавшись спиной к стене, доставала табельный пистолет. А потом бесшумно скользнула в палату. Понемногу глаза привыкали к темноте, и в сером сумраке стали проступать очертания предметов. Хартман отключил сигнал. Мария села на корточки за кроватью. Снаружи хлопнула дверца машины, и наступила тишина. Потом раздались шаги по пандусу. Нерешительные: шаг — пауза, потом еще шаг. Хартман спрятался за креслом. Мария прокралась вдоль стены и встала рядом с открытым окном. Лицом ощутила ветерок с моря. Черная тень среди темно-серого мрака становилась все отчетливей. Движения теперь были точными и быстрыми. Рука ухватилась за подоконник, затем приоткрыла окно. Мария слышала свое дыхание, удары собственного пульса под кожей. Во рту было так сухо, что она не могла сглотнуть. В комнату просунулась нога в грубом башмаке. Потом и все остальное туловище с трудом протиснулось в узкую створку окна. В соседней палате раздался звонок вызова. Из коридора донеслись торопливые шаги и шепот. Человек уже был в комнате. Мужчина, ростом с Хартмана. В его руке, прижатой к бедру, что-то было, что-то узкое и длинное. Словно лунатик, он приблизился к постели и взялся за одеяло.
— Мона! Проснись! — Он наклонился над куклой.
— Полиция! Бросай оружие! — закричал Хартман.
Мария в единый миг подскочила к мужчине и выхватила у него продолговатый предмет. Он оказался совсем не тяжелым и шлепнулся на пол с глухим стуком, как рулон туалетной бумаги…
— Какого черта? — прошипел мужчина, когда Мария заломила ему руку за спину. В это время на потолке зажглась лампа. Предмет оказался букетом в зеленой оберточной бумаге.
Где-то далеко взвыли полицейские сирены. Мария поняла, что Арвидсон и Эк далеко не уезжали, ожидая вызова.
Глава 44
— Как вы могли упустить из виду Мону Якобсон? — проворчал Трюгвесон.
Но выглядел он довольным. Даже смотрел по-другому, поэнергичнее, что ли.
— Мона потребовала, чтобы ее отпустили домой, едва я вышла из ее палаты. Она, должно быть, проснулась от сигнала. Персонал не имеет права удерживать пациентов насильно. Ее уговаривали остаться, но она сорвала капельницу и убежала из отделения. И успела добежать до Тропы Любви, что идет под Виселичной горой, когда ее догнал Арвидсон.
— Она что, опять в инфекционном? — усмехнулся Трюгвесон, но поймал недоуменный взгляд Марии, и лицо его посерьезнело.
— Да. Эк проводил ее в больницу. И теперь он там с ней.
— А нужно ли это, раз подозреваемый уже задержан?
Мария расслышала иронию в его голосе, но слишком устала, чтобы съязвить в ответ.
Когда на голубятню Рубена Нильсона прилетел незнакомый голубь, никто еще не мог знать, что птица эта — роковая. Зараженная птичьим гриппом, она становится причиной страшной эпидемии, которая поразила весь Готланд. Местные власти застигнуты врасплох, не хватает ни лекарств, ни вакцины, больные гибнут один за другим. Среди охватившей остров паники ничего не стоило проглядеть странную смерть медсестры крупного медицинского центра и таинственное исчезновение местного репортера. Но инспектор полиции Мария Верн и ее коллеги не оставляют усилий и в конце концов не только выявляют убийц, но и разоблачают куда более масштабный преступный проект.
Это дневник полковника юстиции, бывшего начальника следственного управления одного из районов гор. Санкт-Петербурга по сфабрикованному против него обвинению бригадой следователей Следственного Комитета РФ.
Преступниками не рождаются. Преступниками становятся. Киев, наши дни, ограбление банка. Все складывается так, как и планировалось преступниками – удачно. Но неожиданно вклиниваются, казалось бы, незначительные обстоятельства, и все катится кувырком. Зависть, жажда наживы, преступления и печальный, но логичный исход – основная линия повести. Все персонажи и события в повести – вымышленные.
В тихом провинциальном Владимире происходит неслыханное — внутри знаменитых Золотых ворот обнаруживается труп иностранца. Да не простого, а одного из членов одной из самых влиятельных преступных группировок в мире. За расследование берутся местные полицейские, даже не представляя, куда заведет их поиск… Добро пожаловать в мистический мир капитана Бестужева!
Профайлер Грейс Синклер – идеальна: сногсшибательная красавица, богатая наследница, талантливая писательница и одна из самых блестящих сотрудниц ФБР. Но мужчин в свою жизнь она пускает очень неохотно после того, как много лет назад столкнулась с чудовищем… И теперь ей придется столкнуться с ним вновь. Кто-то одну за другой убивает успешных красивых женщин. Вскоре становится понятно, что убийца хочет передать послание, и адресат этого послания – она, Грейс… Сможет ли она уберечь от грозной тени прошлого своих близких? И поможет ли ей в этом ее новый коллега – обворожительный мужественный Гэвин Уолкер, с которым она однажды провела ночь? Ведь, кажется, он сам становится ей слишком близок…
Вообще-то я не писатель. Я — журналист. Но иногда, как сядешь за комп, так и не оторвешься. И получается нечто выходящее за рамки газетного стандарта.
В тихом районе Токио среди бела дня убита в собственном доме семья из четырех человек. Убийца скрылся с места преступления, оставив за собой странный запах, чем-то похожий на запах ладана, и нарисованное сажей на потолке жуткое черное солнце. Детектив, начинавший расследование, бросился в реку с Радужного моста. Инспектор Косуке Ивата и его немного странная напарница Норико Сакаи понимают, что им противостоит хладнокровный и расчетливый убийца. У них есть все основания предполагать, что он не намерен останавливаться и список жертв вскоре пополнится.
Посол Норвегии найден убитым в бангкокском борделе. В Осло спешат замять скандал и командируют в Таиланд инспектора полиции Харри Холе: ему предстоит провести расследование как можно более конфиденциально. Оказавшись в злачных местах Бангкока, среди опиумных домов и стрип-баров, Харри постепенно обнаруживает, что в деле с убийством далеко не все так очевидно, как казалось вначале. Тараканы шуршат за плинтусами. Кто-то притаился во тьме, и этот кто-то не выносит дневного света. Впервые на русском — долгожданный детективный роман от признанного мастера жанра, главного конкурента Стига Ларссона.
Чтобы замять скандал с подстреленным во время саммита в Осло американским спецагентом, полицейского следователя Харри Холе переводят в Службу безопасности, где ему предстоит выявить связь между королями подпольного рынка оружия и группой неонацистов. Харри выходит на весьма подозрительную сделку: некто приобрел за большие деньги киллерскую винтовку с оптическим прицелом. Коллега Харри, норвежка Эллен Йельтен, убеждена, что в этом деле не обошлось без большой политики. Догадка стоит ей жизни, но американец все равно продолжает следствие.
В Сиднее зверски убита молодая норвежка Ингер Холтер. На помощь австралийским коллегам полиция Осло посылает следователя Харри Холе. В Австралии Харри подстерегает множество неожиданностей. Здесь он обретет и потеряет и добрых друзей, и свою большую любовь. А поиски жестокого убийцы, подобного страшному змею Буббуру из сказаний австралийских аборигенов, станут для Харри глубоко личным делом и превратятся в смертельную схватку с загадочным и многоликим врагом.
Поистине в первом снеге есть что-то колдовское. Он сводит любовников, заглушает звуки, удлиняет тени, скрывает следы. Разыскивая пропавшую Бирту Беккер, Харри Холе приходит к выводу, что годами в Норвегии в тот день, когда выпадает первый снег, бесследно исчезают замужние женщины.Впервые Харри сталкивается с серийным убийцей на своей родной земле. Преступник, которому газеты дали прозвище Снеговик, будто дразнит старшего инспектора, доводя его до последней грани безумия…Перевод с норвежского Екатерины Гудовой.