Серебряная чаша - [50]

— Все слышали, как вчера вечером лаяли собаки, — пробормотала одна из них.

— Моя просто с цепи сорвалась. Это знак! — подтвердила другая.

В эту минуту из комнаты отца вышел Аарон, за ним следовали три самых известных в Иерусалиме врача. У всех четверых был мрачный вид. В коридоре их встретили массой вопросов. И обращались к врачевателям очень уважительно.

— Как себя чувствует хозяин? Сможет ли он пережить этот приступ? Наш добрый хозяин так честно прожил свою жизнь, что, может быть, смерть снова отступит перед его благочестием?

Самый старший из докторов решил, что право говорить за всех троих принадлежит ему. Безупречная репутация этого старика с длинной белой бородой восходила еще к тем временам, когда он возглавил группу лекарей, успешно вырезавших опухоль у Ирода Агриппы[38]. Врача звали Исаак-бен-Илкиа. Та знаменитая операция была проведена тридцать лет назад, и с тех пор его всегда приглашали семьи больных незадолго перед тем, как открывались двери фамильных гробниц.

— Пусть свершится воля Господня! — заговорил он нараспев, будто пел псалом. — Ваш хозяин стар… Он совершил много добрых и славных дел… По нашему мнению, сегодня к закату Иосиф Аримафейский встретится со своими предками. — Врач поднял руку и важно добавил: — Молитесь за него. Осталось несколько часов.

Это сообщение так ошеломило собравшихся, что на несколько минут в коридоре установилась гробовая тишина. Вдруг какая-то женщина завыла, а другая закричала:

— Господь, будь милостив к нашему хозяину! — Ее тут же охватили первые судороги.

Волна безысходного горя прокатилась по коридору и перебросилась на весь дом. Не прошло и минуты, как пронзительный вой раздался из помещения рабов, находившегося в самом низу дома.

Авраам, с лицом таким же бледным, как мрамор у ворот Соломона, тронул дрожащими пальцами плечо Луки:

— Хозяин зовет тебя.

Они покинули коридор, охваченный отчаянием, под глухие рыдания и причитания слуг прошли через маленькую дверцу, миновали еще один коридор.

— Вот уже два дня он ничего не ест, — прошептал Авраам. — Сегодня утром привезли дыни с другого конца Мертвого моря. Он даже не притронулся к ним. Лежит в постели и рукой не двинет.

С порога комнаты Лука увидел хозяина дома. Он сразу понял, что Иосиф очень плох. Старик неподвижно лежал на огромной кровати, устремив пустой взгляд в потолок. Слуга обмахивал больного веером, и легкий ветерок трепал тонкую ткань, которой были обтянуты стены в комнате. Тем не менее лицо Иосифа было багровым от прилившей к голове крови.

— Это ты, Лука? — спросил он устало. Глаза его не изменили своего выражения, он по-прежнему смотрел в потолок.

— Да, Иосиф.

— Подойди ближе. Я должен сказать тебе кое-что.

Лука сел рядом с кроватью и положил обе ладони на лоб больного. Затем руки скользнули ниже, он нащупал уродливо вздувшуюся вену на шее Иосифа.

— Лука, — прошептал Иосиф. — Я ни на что не надеюсь. Это конец… Я знаю, что скоро умру… но это… воронье… зря воображает, что мне осталось всего несколько часов. Они ошибаются! Я не могу себе позволить умереть так быстро.

— Нет, нет, Иосиф, — успокоил его Лука, беря за тяжелую руку, — мы ведь так нуждаемся в тебе.

— Я был хорошим христианином. — Больной говорил с большим трудом, часто останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Но сила его воли была так же велика, как и желание исповедаться своему другу. — Я не боюсь, ведь для христианина не может быть важнее момента в жизни, чем тот, когда он предстанет перед Иеговой и его возлюбленным сыном, сидящим от него по правую руку. Я сейчас стою на пороге. Но его можно переступить только один раз и лишь в одну сторону, поэтому я сейчас должен раскрыть перед тобой свои самые сокровенные мысли. Лука… мне очень жаль покидать этот мир.

Авраам стоял рядом, прислушиваясь, чтобы не упустить ни одного слова, сказанного хозяином. Лука повернулся к нему и сделал знак покинуть комнату. Слуга нахмурился, он был явно недоволен. Он сначала подошел к окну, отдернул шторы, чтобы впустить больше воздуха в помещение, а потом неохотно на цыпочках вышел.

— Если бы я мог, — прошептал Иосиф, — я бы с радостью задержался еще немного. Я бы хотел увидеть, как выйдет замуж моя внучка. О! Сколько бы я отдал, чтобы это увидеть. Но что поделать, мне придется смириться с тем, что наступил конец моей земной жизни.

Воцарилось долгое молчание. Настолько долгое, что Лука подумал, не израсходовал ли больной все свои силы. Но Иосиф вновь заговорил, и его шепот, был почти страстным:

— Я должен прожить хотя бы еще несколько дней. Внучка сейчас не может приехать ко мне. Это было бы опасно, и я не стану посылать за ней. Но я не могу и умереть, не увидев ее. Моя маленькая Девора — она все для меня. Я должен найти силы и не дать себе умереть. Надо дождаться ее, почувствовать прикосновение ее руки…

Лука склонился над больным.

— Господь слышит тебя, мой старый друг. Может быть, он дарует тебе силы, которые ты у него просишь.

— Обещай мне приходить каждый день. Мне нужна твоя помощь, чтобы отклонить руку смерти, которая уже склонилась надо мной и подает настойчивые знаки.

Снова в комнате наступила тишина. Набравшись новых сил, Иосиф попросил больше не допускать к нему врачей.