Серебро далёкого Севера - [62]

В голове промелькнули самые последние события, которые он только смог припомнить: дорога из Змийгорода в Новый Удел, нападение разбойников и… Кажется, там была какая-то вспышка и непонятная круговерть, а дальше — полет в неизвестность и в забытье. «Я чё, колдовал тогда, что ли?» Юрай попытался ощутить потоки хоть которой-нибудь из Пяти Стихий, подготовить наипростейшее из тех заклинаний, которые он отрабатывал совсем недавно с Энцилией… Нет, ни малейшего следа. Буквально ничто не шелохнулось в нем, ничто не отозвалось характерным напряжением воли. И пустота — странная пустота на указательном пальце правой руки.

«А сам палец-то есть, или я и его лишился?» Но нет, указательный палец правой руки был на месте, в чем удалось убедиться моментально, просто согнув его и разогнув обратно. Зато воспоминание об Энцилии потянуло за собой другие картинки из прошлого, и Юрай узнал наконец человека, стоявшего сейчас чуть поодаль. Вспомнил, кому принадлежит это длинное, узкое и бледное лицо, обрамленное длинными волосами. «Зборовский! Конечно же, это барон Зборовский. Ну, слава двум богам, мы все еще вместе. Да, но где? И что это за крепкий мужик с бородкой, который так внимательно на меня смотрит? Властный взгляд, волевой подбородок, и кольцо на пальце — да не просто кольцо, а перстень, достойный какого-нибудь архимага… Хорошо, но почему же я тогда не чувствую его силы? Ни потоков, ни вибраций, совершенно ничего. Я что, оглох?»

Молчание между тем затягивалось, и Юраю нестерпимо захотелось разорвать эту тишину, а заодно проверить, способен ли он еще вообще разговаривать. И, с трудом напрягая еще не вполне послушные губы, преодолевая сухость во рту — даже не его преподобие тайный советник, но давешний деревенский алхимик просто и незатейливо заговорил о том, что его в данный момент волновало больше всего.

— Так-так, господин хороший… Сдается мне, что всё самое интересное я пропустил. Но к обеду-то, надеюсь, не опоздал? Или хотя бы к ужину? А то уж больно кушать хочется!

* * *

— Прошу вас, Юрай, угощайтесь на здоровье! Особенно уху рекомендую. Отменная ушица, архиерейская. Ручаюсь, у вас в Энграме такой не испробуешь — рыбёшка в Мейвене больно мелковата, не в обиду вам будь сказано.

Для исцелившегося энграмского гостя это был уже третий ужин за столом верховного мага Белозерья, но он все никак не мог остановиться и усердно поглощал пищу, почитай, что за троих. То ли утрата сил при сумасшедшем телепорте так на него повлияла, то ли сказались долгие дни голодания, пока он пребывал в беспамятстве. Но скорее всего, виной всему была могучая сила убеждения хозяина, хлебосольство которого ничуть не уступало его магическому дару — а уж на недостаток колдовской силы Всесвяту жаловаться, судя по всему, не приходилось.

— Ну конечно же, Светлейший, ваши царские сомы знамениты по всему Кругу Земель, спорить не стану, — смиренно согласился Юрай, зажевывая ломтем свежеиспеченного каравая очередную ложку пряного и пахучего варева. — Но ведь их, насколько мне известно, регулярно доставляют ко двору каждого из властителей. Так что же мешает приготовить точно такую же уху, допустим, на императорской кухне владыки Тао-Ци? Или подать к столу короля Франсиско? И отчего она так странно называется, если уж на то пошло — архиерейская?

Вообще говоря, Юрая занимали сейчас совершенно иные заботы. За время, прошедшее после пробуждения, он уже успел в общих чертах освоиться со своим нынешним положением. Хотя от рассказов Зборовского о том, что же именно случилось с ними после чародейского бегства от разбойников на большой малоросской дороге, голова пухла и шла кругом. Попасть на брега Бела Озера, да еще и в гости к самому Всесвяту, да еще и при помощи Высшей Сущности, тщательно спрятанной — по словам барона — под личиной разбитной девахи! Да уж, дружбан Славко такому бы даже после второй бутыли самогонки у «Бурого медведя» ни в жизнь не поверил.

Юрай осторожно скосил глаз на веселую круглолицую Таньку, которая сидела на супротивной от него стороне стола и оживленно переговаривалась о чем-то вполголоса с Владисветом. Ничего необычного, магического и уж тем более сверхъестественного заподозрить в ней было сейчас невозможно: девица как девица, даже и не то чтобы красавица. Интересными были, впрочем, те взгляды, которыми они обменивались с бароном. Мелькала в глазах у обоих какая-то потаеннная лукавинка, неуловимый оттенок интимости, прячущийся под дружеской подколкой… Из чего само собой возникало подозрение, что Зборовский был не до конца откровенен в своем рассказе и что эту сладкую парочку связывает еще кое-что, помимо исцеления незадачливого мага, изрядно пострадавшего от собственной неумелой волшбы.

«Любопытно, конечно, но у меня сейчас хватает и собственных проблем, над которыми стоит ломать голову. Как вернуть магические способности, например, и возможно ли это вообще? Если нет — то есть ли вообще хоть какой-нибудь смысл продолжать наше путешествие? А если да — то как, и что для этого надо делать? Прежнее кольцо хоть слабенькое было, но моё, а что теперь?»

В голове Юрая роилось и жужжало сейчас еще множество вопросов, но ответ на них мог дать, похоже, один лишь только Всесвят, который между тем упоенно расписывал достоинства и уникальность белозерской национальной кухни. И, следовательно, сейчас надо было старательно поддерживать светскую беседу и караулить подходящий момент, чтобы эти вопросы ему задать.