Серебристый занавес - [3]

Две из трех сторон были простыми высокими стенами из белого кирпича. Третья сторона, справа, была сформирована из высокого жилого дома, все окна которого плотно закрыты ставнями. Однако признаки жизни в доме все-таки имелись. Над его дверью горел тусклым светом белый шар, освещая рядом латунную дощечку с именем доктора. Степенный дом, жалюзи с голубой росписью. Пустой тупик, и в нем — Дэйвос.

Все это Джерри увидел сразу. Затем он двинулся назад из тупика. Дождь обрушился на него потоком воды, размывая тусклый белый шар тенью и блеском. Дэйвос почти достиг двери доктора. Он остановился, будто обдумывая или рассматривая что-то, а затем…

Джерри Уинтон позже клялся, что отвел взгляд от Дэйвоса лишь на секунду. Это была правда. Джерри на самом деле оглянулся на Авеню де Фар и ободрился, увидев на некотором расстоянии фигуру полицейского. То, что заставило его вернуться взглядом назад, был шум из тупика. Нечто среднее между кашлем и криком, булькающим под дождем. И после этого стук тела об асфальт.

Мгновение назад Дэйвос был на ногах. В следующее мгновение он уже лежал боком на асфальте в агонии.

Над головой снова прокатился луч маяка. Джерри, достигнув Дэйвоса всего за полдюжину широких шагов, увидел всю сцену, выхваченную этим моментальным светом. Пальцы Дэйвоса все еще сжимали или пытались сжимать туго набитый бумажник, который Джерри видел у него в казино. Желто-коричневое пальто потемнело от дождя. Каблуки Дэйвоса царапали мостовую, так как он был заколот ударом в тыльную часть шеи тяжелым ножом с полированной металлической ручкой, не более четырех дюймов. Затем бумажник выскользнул из его рук и шлепнулся в лужу, ибо человек умер. Джерри смотрел и не верил своим глазам. Механически он протянул руку, поднял из лужи бумажник и потряс его. Тут же попятился, так как услышал стук тяжелых шагов в тупике и увидел развевающийся дождевик полицейского.

— Стоять! — выкрикнул служитель закона по-французски. Полицейский резко остановился и уставился на тело. Увидев, что лежало на мостовой, он произвел шум, будто его ударили в живот.

Джерри напряг ум, связывая свой французский в надлежащие фразы.

— Его… этот бумажник, — сказал он, протягивая его.

— Да, я вижу.

— Он умер.

— Это кажется очевидным, — согласился полисмен, издав похожий на фырканье звук. — Ну-ка! Дайте его мне. Быстро, быстро, быстро! Его бумажник. — Полицейский протянул руку, ухватив бумажник пальцами. И добавил: — Никаких глупостей! Я готов выслушать вас.

— Но я не убивал его.

— Это еще предстоит выяснить.

— Приятель, не думаете ли вы…

Он замолчал. Беда была в том, что все произошло слишком быстро. У Джерри было чувство, будто он из тех, кто встречается с продавцом из супермаркета и под ураганным предложением соглашается купить огромную и ненужную вещь, прежде чем поймет, о чем шла речь.

Так и здесь произошло необъяснимое. Он видел, как на его глазах был заколот человек по имени Дэйвос. Заколот прямым ударом сзади. Тяжелый нож вошел в затылок по прямой линии с небольшим наклоном, будто удар был нанесен со стороны мостовой. Но в это время Дэйвос был один в безлюдном тупике, пустом, как коробка от печенья.

— Это не мое дело — думать, — коротко обрезал полицейский. — Я сделаю свои записи и доложу комиссару. Ну! — Он отступил под навес слабоосвещенного дверного проема и, напряженно поглядывая на Джерри, вытащил записную книжку. — Давайте без глупостей. Вы убили этого человека и пытались ограбить его. Я видел вас.

— Нет!

— Вы были с ним одни во дворе. Я видел это собственными глазами.

— Да, это правда.

— Хорошо, что признаете. Видели кого-нибудь еще во дворе?

— Нет.

— А если честно, мог ли убийца подойти незамеченным?

Джерри, даже понимая, что под суровым взглядом он вырос почти до клятвопреступника, вынужден был признать, что это невозможно. С двух сторон были высокие кирпичные стены. С третьей стороны — дом, дверь и окна которого не были даже приоткрыты. В тот промежуток времени, когда он оглядывался, никакой убийца не мог приблизиться, заколоть Дэйвоса и снова отступить и скрыться. Не имелось никакого укрытия. Было очевидно, что Джерри даже подумать не мог о разумной лжи. Он просто был в замешательстве.

— Не знаю, что случилось, — настаивал он. — Одну минуту он там находился, а потом упал. Я никого не видел. — И потом проблеск света мелькнул в его уме. — Подождите. Этот нож там… Его же кто-то воткнул в него.

С широкой сардонической усмешкой смотрел на него из дверного проема полицейский.

— Воткнул, вы говорите? Воткнул, откуда?

— Я не знаю, — признался Джерри. Проблеск света в уме пропал. Он снова посмотрел на белые кирпичные стены и на дом, передняя часть которого была закрыта. Неоткуда взяться ножу.

— Рассмотрим положение ножа, — предположил собеседник, пытаясь применить логику. — Этот джентльмен шел перед вами, спиной к вам?

— Да.

— Хорошо. У нас прогресс, — подчеркнул он. — Нож входит в затылок по прямой линии. Он входит по направлению с той стороны, где вы стояли. Могли бы его воткнуть после того, как вы вошли во двор?

— Нет, это невозможно.

— Нет, это очевидно! — вскричал полицейский. — Я не могу больше слушать всякие глупости. Я был снисходительным к вам, потому что вы англичанин, а у нас инструкция быть снисходительным к англичанам. Но это выходит за рамки разумного! Вы пройдете со мной в мэрию. Посмотрите на бумажник в его руке. Он предлагает его вам и говорит: месье, окажите честь, примите мой бумажник.