Серебристые сумерки - [97]

Глаза Джессики просияли в ответ:

– Между прочим, я бы предпочла, чтобы ты называла меня мама.

Женщины обнялись. Затем Джессика с довольным видом повернулась к мужу.

– Ох, Джейк, посмотри! – воскликнула она. – Разве она не красавица?

Джейк улыбнулся.

– Она выглядит, как невеста Филдинга, – ответил он. – А этой чести удостаиваются только лучшие. – Джейк наклонился и поцеловал Анну в щеку. – Добро пожаловать в нашу семью.

Он выпрямился и встретился взглядом с Джошем.

Повисло неловкое молчание, Анна с тревогой переводила взгляд с мужа на свекра и обратно. А затем Джош спросил бесстрастно:

– Что ты тут делаешь?

Джейк спокойно выдержал его взгляд.

– Ты мой единственный сын. Разве я мог пропустить день твоей свадьбы?

Анна увидела, как напряглось лицо Джоша, и ощутила боль в сердце, боль за Джоша… за всех них. Когда Джош заговорил, было видно, что слова даются ему с трудом.

– Можешь больше не притворяться, я знаю правду Я не твой сын.

Джессика взяла Джейка под руку, ее огромные глаза потемнели.

– Нет, – тихо промолвила она, – ты его сын.

На секунду на лице Джоша промелькнуло смущение, или это была злость, и Анна быстро шагнула к нему.

– Джош, прошу тебя, отведи своих родителей в библиотеку. Там спокойно, а вам о многом надо поговорить.

– Я так не думаю, – медленно произнес Джош. Он с трудом оторвал взгляд от Джессики и Джейка и посмотрел на Анну. – Я же просил тебя не делать этого.

Сейчас Анне хотелось только одного: стереть с лица Джоша угрюмость, чтобы глаза его так же сияли, как еще минуту назад. Джошу многое пришлось пережить, так вправе ли она была подвергать его и этому испытанию? Может, она совершила ошибку?

Однако упорство Анны, которое помогло ей пережить суровые испытания прошедшей осени, было ее неотъемлемой чертой. Она вскинула подбородок.

– Но я сделала это, – спокойно возразила Анна. – Они здесь, и ты должен поговорить с ними.

Джош попытался отвернуться, но Анна схватила его за руку.

– Джош, прошу тебя, – прошептала она. – Сделай это ради меня. Не позволяй мрачным тайнам прошлого испортить сегодняшний день.

Анна увидела, что Джош растерялся. Она понимала, что заставляет его пойти против собственной воли, но была убеждена – ему надо пройти и через это. Джош медленно повернулся и молча повел Джейка и Джессику в библиотеку.

Анна наблюдала, как все трое скрылись за ее дверями, а затем закрыла глаза и взмолилась, чтобы она не ошиблась.

Звуки праздника почти не проникали сквозь толстые стены библиотеки. Капли тумана застыли на окне, скрывая пейзаж, и только по отдаленному шуму и скрипу можно было определить, что буровая установка работает даже в день свадьбы. В камине потрескивали дрова, а над каминной полкой висел портрет Элизабет Коулман, вернувшийся наконец на свое законное место. Глядящая со стены Элизабет ласково улыбалась всем троим.

Джейк и Джессика, держась за руки, сидели рядом на небольшом диванчике с высокой спинкой. Джош расположился напротив, в обтянутом парчой кресле. В библиотеке стояла тишина.

Как только Джош увидел родителей, вихрь противоречивых чувств овладел им. Он испытал и шок, и мгновенную вспышку радости. Ведь это же были его родители, которых он так любил! Да и как можно было не любить женщину, которая родила его на свет, и мужчину, научившего его всему, что он знал в этой жизни?

Появление Филдингов-старших всколыхнуло в Джоше воспоминания о доме, о семье, обо всем хорошем, что было в его жизни. Ему хотелось обнять их и расспросить о ранчо, о девчонках, о том, как они отпраздновали без него Рождество. Конечно, он был рад. Однако это чувство угасло очень быстро.

На смену ему пришла злость – на Анну, на Джейка и Джессику, даже на себя за то, что он испытывает эту злость. Джош продолжал чувствовать обиду, стыд из-за того, что, как он был уверен, являлось правдой. Ему хотелось только одного – все забыть. Он начал новую жизнь, и они не имели права приносить с собой в этот дом воспоминания об ужасном прошлом. Их появление испортило день, которому предстояло стать счастливейшим в его жизни, и Джош чувствовал себя разбитым и несчастным.

Но теперь, после того, что он услышал, он даже не понимал, какие испытывает чувства.

Джош был не в силах поднять взгляд, голос его звучал глухо:

– Вы рассказывали мне много историй про дедушку Джеда, бабушку Элизабет и ранчо “Три холма”… но эту вы никогда не рассказывали. Даже не намекали…

Голос Джейка тоже звучал тихо:

– Я хотел, чтобы ты гордился своим происхождением, чтобы знал о Филдингах только самое хорошее.

Наконец Джош поднял голову и посмотрел на отца, на его лице смешалось слишком много эмоций, чтобы определить их.

– Но ведь ты не совершил ничего плохого, – хрипло промолвил Джош. – Ты же просто защищал маму.

Лицо Джейка было печальным.

– Я три года провел в бегах, спасая твою мать от обвинения. Она ведь только защищалась! А потом двадцать лет скрывал от тебя правду, думая, что она причинит тебе боль. Я был не прав.

У Джоша вырвался глубокий, прерывистый вздох. Он устремил взгляд на портрет бабушки.

– А говорили… я думал, что это было убийство. Боль, промелькнувшая в глазах Джейка, ранила Джоша в самое сердце.