Сердцевина яблока: Демифологизированная история The Beatles - [6]

Новая музыка притягивала в клубы самые широкие слои ливерпульской молодежи — от совсем юных школьников до молодых поэтов и художников, для которых излюбленным местом встречи был «Крэк»[13] — знаменитый ливерпульский паб, завсегдатаем которого во время учебы в гуманитарном колледже был Джон Леннон.

Постепенно у посетителей бит-клубов вырабатывалось групповое сознание, выходившее за пределы того факта, что они любят одну и ту же музыку. Музыканты были близки друг другу, но еще более важным было то, что публика и музыканты были друзьями. Через несколько лет аналогичный «синдром близости» проявится в Сан-Франциско. Как и в Ливерпуле, здесь была благоприятная обстановка, позволявшая группам вырабатывать свой характерный музыкальный стиль: до звукозаписывающих студий было далеко, и компании грамзаписи не могли протянуть сюда свои щупальца. Но в Сан-Франциско дух товарищества установился всего на одно лето — потом его изгнали грубый коммерциализм, тяжелые наркотики и преступность. В Ливерпуле он продержался четыре года — и испарился лишь тогда, когда один-единственный антрепренер вывез сливки местной музыки в Лондон. Естественное обожествление кумиров сдерживалось тем обстоятельством, что многие музыканты были школьными товарищами своих зрителей. Разумеется, были ливерпульские девушки, доходившие до фанатизма, но большинство ливерпульцев просто восхищались тем, что их товарищи сравнялись с такими американскими идолами, как Пресли и Литтл Ричард, а в чем-то даже превзошли их.

Никто не ставил своей целью прославить Ливерпуль как столицу новой музыки, как это сделали, например, жители Сан-Франциско со своим городом несколько лет спустя. Ливерпуль был слишком непригляден, чтобы иметь такие претензии. В отличие от Сан-Франциско ему не хватало внешней привлекательности. Ливерпульским битом заправляли владельцы городских клубов — такие, как Алан Уильямс, организовавший битлам поездку в Гамбург в начале 1960 года. Годом раньше он устроил для Beatles прослушивание, которое проводил антрепренер из Лондона Ларри Парнс, менеджер тогдашних звезд английской поп-музыки Томми Стила и Билли Фьюри. Парнс не пришел в особый восторг. Beatles показались ему средненькой группой; единственное, что он смог им предложить, — третьесортное турне по Шотландии в качестве группы поддержки для одного из его собственных подопечных.

Прослушивание Beatles проходило в клубе «Голубой ангел» — он принадлежал Уильямсу и находился в одном из худших районов центрального Ливерпуля, был крошечным, мрачным и больше напоминал помойку. По ночам здесь обычно зависало около дюжины девиц, которые хрустели чипсами и поглядывали на дверь — не придут ли парни. У входа сидел грозного вида здоровяк, периодически обеспокоенно похлопывая себя по заднему карману. Время от времени он вынимал оттуда солидную пачку банкнот и украдкой ее пересчитывал. Двери клуба запирались на замок и были снабжены глазком и сигнальным устройством — на случай вторжения банды рокеров. Сам Уильямс предпочитает держаться подальше от своего собственного заведения.

Ему сильно не нравятся Beatles. «Они позорят Ливерпуль, — говорит он резко. — Этот парень, Эпштейн, взял их в Лондон с другими отличными группами, а они там провалились. Я год назад собирал в Ливерпуле бит-группы и их пригласил, но они, разумеется, не пришли. Они всегда о себе мнили черт знает что».

Уильямс принадлежал к старой школе антрепренеров. Он предлагал битлам гонорар в 15 шиллингов каждому и пиво, сколько смогут выпить, — если они присоединятся к коллективному выступлению, которое он организовывал. Он гордился тем, что именно он отправил их в Гамбург, хотя на тот момент даже не подозревал всей значимости своего решения.

Тихуана[14] по сравнению с Гамбургом — просто детский сад. Хотя Beatles (которых в то время было пятеро) прошли суровую школу жизни в бедных кварталах Ливерпуля, они поначалу были шокированы атмосферой Репербана и гамбургской клубной жизни. Они не ожидали, что спать им придется в винном погребе, готовиться к выходу на сцену в мужском туалете и выступать по 8 часов в день, точнее, в ночь — без выходных. Судьба бросила им вызов, и они приняли его.

Когда оглядываешься в прошлое, кажется бесспорным, что им тогда чертовски повезло, но в то время это было далеко не так очевидно, да и вряд ли Алан Уильямс представлял, какую роль в карьере Beatles сыграет организованное им турне. Поставленные перед необходимостью играть 8 часов подряд для незнакомой публики, Beatles были вынуждены значительно расширить свой репертуар в дополнение к той дюжине песен, которых им хватало в Ливерпуле. Но еще важнее было другое: они обучились искусству выступления перед публикой.

Завсегдатаи гамбургских клубов хотели, чтобы группа «делала шоу» [ «Мак Show»[15]]. Это была далеко не самая утонченная публика. Они ревели и хлопали в ладоши, когда Джон Леннон орал на них со сцены или угощал отборной бранью. Естественно, Beatles старались оправдать доверие.

«Мы так ненавидели владельцев клубов, что прыгали по сцене как очумелые — только что доски не проламывались, — рассказывает Леннон. — Пол, бывало, пел «