Сердцевина яблока: Демифологизированная история The Beatles - [19]

Трудно сказать, когда началась битломания. Ребята стали очень популярны после двух хитов, занявших первые места, но все это происходило постепенно. Я думаю, настоящие события начались после возвращения из Швеции осенью 1963-го. Именно тогда мы заметили, что детишки по-настоящему безумствуют, а не просто исписывают мелом наш автобус, как было раньше. Теперь они визжали и вцеплялись в нас».

Однако британская пресса как будто ничего не замечала. Некоторые предприимчивые журналисты писали о «ливерпульском звуке», чтобы как-то объяснить факт наплыва ливерпульских групп в столицу, но по большей части газеты были заняты смакованием подробностей «подвигов» Кристин Килер[38]. Тони Барроу, к тому времени ушедшему из Decca и ставшему начальником пресс-службы в Nems, приходилось туго. Лишь незначительная часть рекламных бюллетеней попадала на страницы газет, остальные шли прямиком в корзины для мусора.

«На рекламу Beatles было брошено немало средств, — говорит Дерек Тэйлор. — Я не знаю точной цифры, но Эпштейн не скупился, это мне известно. Он умел представить дело так, будто деньги не интересуют Beatles. Это стало еще более очевидно, когда они поехали в Америку».

В августе 1963-го песня «She Loves You» возглавила британские хит-парады. «Йе, йе, йе» было у всех на устах, однако скованная традиционными предрассудками пресса продолжала молчать. Газеты как будто не замечали общественного подъема, порожденного четверкой из Ливерпуля. Наконец в октябре им все-таки пришлось обратить внимание на группу, когда тысячи визжащих фанатов осадили лондонский «Палладиум», где проходили съемки выступления Beatles для воскресной ТВ-передачи по всей стране. Спустя несколько дней лондонская Times, скрепя сердце, отвела несколько дюймов своего драгоценного пространства на то, чтобы описать, как сорок полисменов Ньюкасла почти час восстанавливали порядок в многотысячной очереди за билетами на концерт Beatles. Лед тронулся: наконец-то внимания удостоили если не музыку, то хотя бы производимый ею ажиотаж.

И только за несколько дней до наступления нового, 1964 года Times сочла музыку Beatles достойной серьезного обсуждения. Музыкальный критик газеты поспешил сразу оговориться, что он «не касается социального феномена битломании». Отметив, что Леннон и Маккартни сами пишут музыку, он назвал их песни «безусловно самобытными». С присущей этой газете пылкостью автор отмечал, что Леннон и Маккартни «думают одновременно и о гармонии и о мелодии — настолько прочно тонические 7-е и 9-е встроены в их песенные мотивы и настолько естественной выглядит эолийская каденция в концовке “Not A Second Time”».

Жиденькая похвала поспела как раз вовремя: через несколько дней ребятам, воскресившим эолийскую каденцию, предстояло начать культурное завоевание ничего не подозревавших Соединенных Штатов.

В то время как британскую молодежь захлестывала эйфория «битл-музыки», их американские сверстники медленно приходили в себя после тяжелой и преждевременной потери своего кумира Джона Кеннеди. Пленительный образ «новых рубежей»[39], на который они равнялись, постепенно развеивался. Хозяином Белого дома стал техасец с кислой физиономией и привычкой говорить, растягивая слова. Когда Линдон Джонсон озвучил свою политическую программу, мрак сгустился еще больше. Американская молодежь, повергнутая в уныние его покровительственным стилем, пессимистично смотрела в свое будущее. Она пошла бы за любой харизматичной личностью, которая предложила бы ей хоть какую-то отдушину. В данном случае эта личность воплотилась сразу в четырех лицах.

Брайан Эпштейн уже несколько месяцев занимался подготовкой американского дебюта Beatles. После телефонных переговоров со знаменитым продюсером Сидом Бернстайном было решено, что выступление группы состоится в «Карнеги Холл». Переговоры происходили осенью 1963 года, причем инициатором был сам Бернстайн: он читал английские газеты и с интересом следил за тем, что происходит в Англии. В ноябре Брайан прилетел в Штаты, встретился с Эдом Салливаном и попытался уговорить его сделать Beatles у себя в шоу центральным гостем. Главным козырем Эпштейна были коммерческий успех Beatles и широкое общественное признание, которое они начали получать. Салливан не так давно сам был в Англии и воочию наблюдал сцены массовой истерии вокруг Beatles. Но с другой стороны, он знал, что до сих пор еще ни один британский артист не имел в Штатах хотя бы умеренного успеха. Поэтому он усиленно торговался с Эпштейном, но Брайан стоял на своем: Beatles должны быть гвоздем программы. Стандартная сумма в 2400 долларов, которая полагалась Beatles за каждое выступление на телешоу Салливана, волновала Эпштейна гораздо меньше, чем возможность представить Beatles сразу миллионам людей, не только тинейджерам. Это был решающий маневр в его стремлении захватить мировой рынок — на меньшее он не был согласен.

Но тут на руку Beatles сыграли такие факторы, предвидеть которые не мог даже Эпштейн. Помимо эскапистских настроений, охвативших американскую молодежь после убийства Кеннеди, еще два непредвиденных обстоятельства способствовали удивительно радушному приему, оказанному Beatles в Америке. Первое обстоятельство состояло в том, что Capitol Records, дочерняя компания EMI, согласилась раскошелиться на 50 тысяч долларов для проведения рекламной кампании в пользу группы. В те годы это была беспрецедентная сумма, когда-либо затраченная на рекламу музыкального ансамбля. Люди из Capitol были достаточно проницательны и сконцентрировали свои инвестиции в Нью-Йорке, понимая, что если дело выгорит в Большом Городе, то эхом это дойдет и до периферии.