Сердцеед - [20]

На столе Эллиота зазвонил телефон. Переговорив, он извинился перед Викторией.

— Через двенадцать минут в кабинете судьи состоится предварительное совещание. Не забудьте до моего возвращения, о чем вы хотели меня спросить.

— Это не срочно, — сказала Виктория, отогнав от себя одолевшие ее мысли.

Через неделю она уже будет работать в замке. И если в сценарии окажется жена О'Хари, скрыть ее будет очень трудно.

— Почему же, милая, ты не можешь на праздники приехать домой? — в третий раз на протяжении разговора спросила ее Мэрсайн. — Ты что, на этот раз уехала навсегда?

Даже находясь так далеко от матери, Виктория могла отчетливо представить себе, что та в этот момент делает. Лениво развалясь на покрытом розовым атласом ложе, окруженная множеством пуховых подушек, Мэрсайн Кэмерон половину своего внимания уделяла беседе с дочерью, а половину — размышлениям о том, с каким рьяным усердием последний номер голливудской газетенки обмусоливает вопрос кто с кем спит.

Виктория была готова биться об заклад, что одновременно ее мать делает свое знаменитое «лицо».

Если Мэрсайн и гордилась чем-то, так это способностью вызывать к себе симпатию, выставляя вперед нижнюю, очень аппетитную губку и опустив веки: так она выглядела невинной и беспомощной. Метод этот безошибочно действовал как в личной жизни, так и перед объективами кинокамер. Трюк был отработан настолько хорошо, что даже видевшие его сотни тысяч раз люди верили в ее искренность.

Что, конечно, не распространялось на Викторию.

— Твоя гримаска меня не убедит, мама. И не отрицай, что ты строишь ее сейчас. Я тебя знаю. Помни это.

В голосе Мэрсайн прозвучало удивление:

— А я знаю, как ты еще маленькой девочкой любила праздники.

— Я и сейчас их люблю.

— Да, но это совсем не то, что было в прошлом! Где ты живешь сейчас?

— В Вашингтоне, мама, — напомнила ей Виктория. — По тому же адресу, что и в прошлый наш разговор.

Мэрсайн вздохнула.

— О да… Я стараюсь не думать об этом ужасном городе.

— А что плохого ты находишь в Вашингтоне? — Прежде чем Мэрсайн произнесла хотя бы слово, Виктория уже знала, что ей предстоит услышать.

— Это просто старые воспоминания. Мне после столь долгого времени даже не хочется думать об этом. Столько воды в реке утекло…

— Я рада, что ты уже переплыла ее, — сказала Виктория. — Ну, а задание, которое мне предстоит…

— Он даже цветы не прислал, — прервала ее Мэрсайн. — Ты не считаешь, что президент — особенно этот — должен быть достаточно крупной личностью, чтобы прислать цветы, коль возникает для этого повод?

— Уверена, что с этой виной он и Нэнси сойдут в могилу, мама.

— И что это за дела, которые важнее приезда домой на праздники?

— Обыкновенная работа.

— Но разве нельзя отложить спасение китов и заповедников до января? — спросила Мэрсайн. — Неужели эти политики не знают, что у их служащих существует что-то вроде жизни и за дверями офисов?

— Сейчас я работаю не у политиков, а в юридической фирме «Баумэн, Джонсон и Уильямс».

На другом конце провода Мэрсайн вздохнула.

— Не верю этому.

— Чему именно?

— Помнишь того хорошенького русоголового мальчика из Джорджии, который играл Тревора Харли в фильме «Мое серебряное обещание»? Того, кто оказался незаконным сыном Крэнделла Уэстлейка? Они встретились друг с другом только тогда, когда отцу потребовался трансплантат костного мозга.

— Нет, не помню. А в чем дело?

— Ну как же ты могла забыть его?! — настаивала Мэрсайн. — Он еще снимался в остроумных рекламах машин «тойота» вместе с шотландским терьером в пожарном шлеме!

— Все равно не могу вспомнить.

— Так вот, сейчас ему предложили играть Адама Хэга в фильме «Разлученный звездой».

— А это хорошо или плохо?

Мэрсайн опять вздохнула так, будто разговаривала с полной идиоткой.

— Персонаж, которого ему предстоит играть, уже два года как погиб, — объяснила она. — Но по новому варианту сценария он катапультировался из самолета над Гималаями и вернулся в Парма-Хейтс, чтобы найти Скэя и Оливию.

— Чудесам никогда не будет конца…

— Но они не собираются покупать этот фильм… — уныло произнесла Мэрсайн.

— Почему?

— Сначала Адама Хэга играл Грегори Прескотт: он смуглокожий и очень похож на латиноамериканца. Весьма сексуален, кстати. Честно говоря, дорогая, разве зрители согласятся с коренными изменениями во внешности Адама за два года, проведенных им в тибетском монастыре? Это, конечно же, резко снизит рейтинг сериала…

— Мама, я должна идти, — попыталась прекратить разговор Виктория. — За мной сейчас заедут.

— На работу? Еще рано даже для ланча! Ведь еще нет одиннадцати.

— Сейчас я дома, — ответила Виктория. — Человек, у которого я буду работать ближайшие две недели, посылает за мной машину. — Виктория посмотрела на пару чемоданов, которые она выставила в холл.

Она надеялась, что ничего важного не забыла. Первоначально предполагалось, что Виктория будет приезжать в замок каждое утро, как она это делает на фирме, хотя поездка займет несколько больше времени. О'Хари, однако, тотчас поправил ее. «Я плачу жалованье не за обычный рабочий день от девяти до пяти, мисс Кэмерон», — сказал он, разъяснив, что международные телефонные переговоры и факс потребуют от нее более гибкого расписания.