Сердце язычницы - [4]

До этого момента она не позволяла себе предаваться отчаянию, но теперь скользнула на пол и заплакала.

– Моха, – наконец прошептала девушка, прощаясь со всеми, кто был ей дорог: с матерью, которую не надеялась больше увидеть, с Коа, навеки потерянным для нее, с подругами и с Мауи, ее родным островом.

Чтобы не поддаться боли, Лилиа заставила себя думать о счастливом прошлом, об отце, теперь уже мертвом, о том, каким он увидел остров, впервые ступив на него семнадцать лет назад...

Если верить словам Акаки, в 1802 году белый человек был редким гостем на островах. Должно быть, и местные жители поначалу казались странными Уильяму Монрою, выходцу из Англии. Однако он легко приспособился к новому окружению, и туземцы вскоре привыкли к нему. Когда Лилиа подросла, он сказал ей:

– Я родился не там, где следовало, и в неподходящее время. Здесь жизнь, для которой я создан. Здесь нет ни поместий, ни унылой обязанности управлять ими. Только свобода – свобода есть, пить, созерцать, любить. Поверь, дорогая, если бы я знал, что существует на свете этот рай земной, то открыл бы его для себя гораздо раньше!

О да, Уильям Монрой был создан для острова Мауи. Скоро он стал любовником Акаки, потом мужем, а затем отцом ее дочери. Поскольку Акаки была из рода вождей, ее мужу не приходилось выполнять никаких обязанностей. Он удил рыбу и охотился только для собственного удовольствия, но чаще плавал в лагуне, нежился на горячем песке, потягивал легкий алкогольный напиток околеу, занимался любовью с женой.

Почти все жители деревни любили этого обаятельного человека, не говоря уж об Акаки. Супруги не сходились лишь в одном. Уильям Монрой желал, чтобы дочь получила хотя бы основы образования белых людей и научилась их языку. Акаки не считала это необходимым, но он возражал, повторяя снова и снова:

– Единственное, что я могу сделать для Лилиа, – это научить ее всему, что знаю сам, а знаю я немало. Даже слишком много, при том, что образование никогда не занимало меня.

– Зачем нашей дочери знания белых?

– Мой тропический цветок, они необходимы ей, ибо недалеко то время, когда белые придут и сюда. Как чума, они заразят своим присутствием ваши чудесные острова. Когда это случится, знание их языка принесет пользу Лилиа. Предоставляю тебе, Акаки, учить нашу дочь тому, что позволит ей стать кому-то хорошей женой, но позволь и мне внести свою лепту. Поверь, если в жилах течет кровь двух разных народов, .полезно иметь понятие о каждой из культур.

Наконец, Акаки уступила, как уступала всегда, поддаваясь неотразимому обаянию мужа. Поэтому с десяти лет Лилиа, наделенная живым умом, проводила два часа в день с отцом, быстро схватывая и усваивая знания. Вскоре она овладела английским, получила представления о географии и истории. Уильям располагал лишь парой потрепанных книг: географией с отличными картами и историей становления английского государства с иллюстрациями. Но основным источником знаний были для Лилиа рассказы отца.

Уильям Монрой не касался только одной темы – прошлого. Не откликаясь на просьбы, он никогда не говорил о жизни в Англии. Со временем девочка поняла, что и мать знает об этом не больше, чем она. Повзрослев, Лилиа пришла к выводу, что отец скрывает какую-то тайну. Как-то раз она услышала обрывок разговора матери с заезжим ученым. В нем прозвучало слово «изгнанник». Именно так назвал отца Лилиа белый человек. Не зная смысла этого слова, Акаки попросила объяснений. Ее собеседник, английский антрополог, исследователь истории, обычаев и быта туземцев, сказал:

– Дорогая моя, как правило, это сын богатого, знатного и влиятельного человека, впавший в немилость и высланный из страны. Нет, не законом, а собственным отцом, не желающим более терпеть его присутствие. Молодой человек отправляется, например, в Индию или на острова, где получает по почте ежегодное содержание от своего родителя при условии, что никогда больше не ступит на родную землю. Возможно, так случилось и с вашим супругом.

Сначала Лилиа с горечью решила, что отец совершил какой-то низкий, бесчестный поступок, однако потом изменила мнение. Белые тоже имели свои табу, хотя и непонятные для островитян. Возможно, отец нарушил одно из них. Позже она усомнилась и в этом, поскольку Уильям Монрой никогда не получал с родины не только денег, но и писем.

Впрочем, будь он и в самом деле изгнан из Англии, это не умалило бы любовь к нему Лилиа. Она обожала отца и тянулась к новым знаниям, хотя это отчасти отдаляло ее от других девочек-островитянок, изучавших лишь то, что могло пригодиться в будущей семейной жизни. Однако они, добродушные и терпимые, не ставили Лилиа в вину избыток знаний, что удивляло и радовало Уильяма Монроя.

– Поистине это странно, – однажды заметил он. – Мило, но странно. В любой так называемой цивилизованной стране, если юная леди выделяется из своего окружения знаниями или умом, на нее смотрят косо, а то и вовсе избегают общения с ней.

Как только урок заканчивался, девочку предоставляли самой себе. Ее подругам приходилось выполнять разного рода обязанности, например, помогать в приготовлении пищи. В жилах Лилиа текла царская кровь, и поэтому она располагала своим временем, вволю купалась, загорала, гуляла, надеясь однажды встретить того, кто станет ей сначала любовником, а потом мужем.