Сердце врага - [30]

«Любезная госпожа Палома окажет честь графу Лаварро Коршенскому с семейством, почтив своим присутствием бал, который будет дан в графском замке в пятый день пятой луны…» Да это ведь завтра вечером!

Как, во имя всех богов, Грациану удалось выправить для нее это приглашение? И зачем?

Стиснув зубы, она с трудом подавила желание немедленно отправиться на поиски калеки и вытрясти из проклятого хитреца все его планы.

Но взрывом темперамента она не наберет очков в этой странной игре, которую вел с ней хозяин Дворца. Его хитрости она могла противопоставить лишь собственную ловкость, его уму — свою смекалку, его расчетливости — свое хладнокровие. И еще — свою красоту!

Усмехнувшись, Палома выглянула за дверь и поманила пальцем стражника, как всегда неотступно дежурившего у ее покоев. Новенький. Его имени она не знала…

Кровник подошел с поклоном, напряженный, осторожный — явно опасается каких-нибудь трюков с ее стороны. «Успокойся, — хотела сказать ему наемница, — Сегодня я охочусь не на тебя», но промолчала. Только улыбнулась.

— У меня сегодня была швея, я забыла кое-что ей заказать. Сможешь сделать так, чтобы она появилась здесь на рассвете?

Страж кивнул, в глазах читалось явное облегчение. Хотелось бы ей знать, чего он так опасался?! Впрочем, может, это и ни к чему: иногда неведение спасительно. В головах у мужчин порой рождаются самые странные мысли…

Глава VI

Ах, что за прелесть ваше платье, дорогая моя! Из Тарантии, не иначе? Сирина говорит, из Бельверуса, но мой глаз не обманешь, я вижу эти отвороты, и этот разрез сбоку, и как прихвачены юбки… только в Тарантии и могут пошить такое. О, умоляю, скажите, что я права!

Неопределенно кивая Эвлалии, младшей дочери графа Лаварро, — каковой ответ можно было толковать любым угодным той образом — Палома ощутила прилив законной гордости. Выдержать поутру бой с Пирондой, швеей Месьора, было, пожалуй, посложнее, чем сдержать натиск тангаев в Кривом Ущелье. Никак невозможно, твердила крохотная, сухонькая женщина — пять лаигов чистого упрямства! — ну, просто совершенно немыслимо, и о чем только думал Месьор и молодая госпожа, при всем уважении, но только пусть кто другой попробует, а она, Пиронда, слишком себя уважает, чтобы даже пробовать сшить платье к графскому балу за такой богами невообразимый срок! И думать нечего, и не возьмется никто, потому как если уж она, первая в городе мастерица, которая и дочерей графских обшивала, и саму графиню, бывалоча, пока та еще из своих покоев выходила, а не заперлась там, точно лесная отшельница, помилуй Митра ее за грехи, — шить не возьмется, так куда уж этим выскочкам криворуким, хоть Сафроне, а хоть и этой заморийке глазастой, Дайле, им-то и подавно не справиться, хоть озолоти их с ног до ушей…

Она щебетала, причитала, ворчала — и одновременно кружила, кружила вокруг Паломы, что-то примеряла, отмеряла, прикидывала, то тут пальцами прижмет, то этак ей руку выкрутит… в общем, пока у девушки не потемнело в глазах, и она не принялась всерьез опасаться за свой рассудок.

В общем, ничего толкового до вечера успеть невозможно, таков был вердикт. Палома подняла брови.

— А бестолкового?

Она ожидала очередной тирады, бесконечной, как мучения грешников в царстве Нергала… но, на удивление, удостоилась лишь лукавого взгляда из-под седых ресниц — и насмешливого цоканья языком.

— Ты ведь не местная, дочка? Наемница покачала головой.

— И тебе нет дела, что о тебе будут говорить?

На такое Палома даже обиделась слегка.

— Как это, нет дела, очень даже есть. Чем хуже — тем лучше! Женщины, разумеется… Потому что мужчинам не будет до моего платья ровным счетом никакого дела!

— Тогда считай, у меня есть то, что тебе нужно. И… — Еще одна хитрая улыбка. — Пари держу, Месьор об этом знал!

…Пиронда не обманула, хотя и не пожелала раскрыть смысл своих слов. Более странного одеяния Паломе не доводилось носить.

Платье напоминало о моде столетней давности, когда одежды делались нарочито прозрачными и невесомыми, дабы подчеркнуть, что носителю их вовсе ни к чему выходить из дворца и подвергать себя капризам погоды. Вместе с тем, слоев ткани было так много — одних накидок не меньше пяти и, о боги! восемь нижних юбок, — что платье не оставляло открытым ни сенма кожи, если не считать лица и кончиков пальцев. И все они развевались на ходу, шелестели, распахивались разрезами в самых неожиданных местах, скрепленные где тончайшей золотой цепочкой, где нитью сапфиров, где сердоликовой заколкой…

Цвет ткани переливался от иссиня-белого до снежно-жемчужного — и на фоне этой ледяной белизны высоко подобранные кудри девушки казались отлитыми из серебра.

…Она слегка волновалась, когда экипаж Месьора катил ее к замку. Разумеется, Конан был рядом, но она все же чувствовала себя такой одинокой, незащищенной… Должно быть, еще и оттого что ей уже много лет не доводилось носить столь роскошных нарядов; платье невольно возвращало ее к временам далекой юности, такой наивной и уязвимой…

Но сейчас все не то, строго напомнила себе Палома. Я — убийца, наемница на службе немедийского престола. Мне нечего бояться этих людей. Никто из них не в силах причинить мне зла!