Сердце врага - [14]

— Ха! — Она отметила, что его тон стал более фамильярным, он перешел с ней на «ты», и сама Стала говорить резче. — Как будто это меня остановит!..

— Возможно. Ибо есть и кое-что еще.

— Что же? — Она не собиралась сдаваться. О, нет. Не для того судьба подарила ей эту отсрочку! — Что удержит меня здесь?

— Точнее — кто. Я. Не забывай, тебя отдали под мою опеку, а это значит, я отвечаю за тебя головой. Признаюсь, несмотря ни на что, жизнь мне все же дорога… так что я просто обязан помешать тебе скрыться. И, можешь поверить, у меня это получится.

Крепкое словцо готово было сорваться у нее с языка — но Палома сдержалась. Нельзя показывать свою слабость. Он из тех, кто воспользуется этим без зазрения совести.

С ледяным спокойствием наемница осведомилась:

— И каким образом, позволь узнать?

— Во-первых, моей личной страже отдан приказ убить тебя, если ты переступишь порог своих покоев без моего особого разрешения. Они сделают это. И, не питай иллюзий, это не те городские олухи… Мои парни знают свою работу. Их отцы и деды… — Он криво усмехнулся шутке, понятной лишь ему одному, — они служили еще моим предкам!

— Все равно. — Девушка тряхнула головой. — Заключенный всегда упрямее тюремщика. Я убегу.

— Не захочешь.

— Что-о?

Грациан улыбался. Улыбка у него была, как у сытого кота, поймавшего мышь.

— Не захочешь, я сказал. И сама себе станешь лучшим сторожем.

— Поясни.

Калека, не торопясь, отхлебнул вина из высокого бокала. Пленнице он выпить не предлагал. А сейчас наслаждался, тянул молчание.

Палома понимала, что заговорить — это дать ему очередное преимущество, уступить в этом поединке воли. Но она была слишком измотана. И — да будь оно все проклято в конце концов!..

— Чего ты хочешь от меня? Зачем все это? Что ты задумал?

Он молчал еще несколько мгновений, оценивающе глядя на девушку, в волнении комкавшую камчатную салфетку. А когда заговорил, голос его был совсем иным — мягким, убаюкивающим.

Так приручают хищников, внезапно подумалось ей. Сперва доводят до исступления, а затем ломают волю лаской и лакомством…

— Должно быть, ты теряешься в догадках, что же случилось там, на суде. Какой-то незнакомец, который прежде ни разу в жизни тебя не видел и даже не знал твоего имени, спас тебя от плахи — и поставил на кон собственную жизнь. Зачем? Ты же не столь наивна, чтобы решить, будто я сделал это, очарованный твоими прелестями — хотя они и несомненны.

Наемница покачала головой.

— Но ведь и ты не так наивен, чтобы решить, будто это налагает на меня какие-то обязательства! Я ни о чем тебя не просила. Ты сделал это по собственной воле — тебе и нести ответственность за свое решение.

Рискованно было говорить ему об этом — но Палома решилась сыграть в открытую. Грациан слишком умен, чтобы не понимать всего этого. Значит, у него должен быть какой-то план. На что-то же он рассчитывает…

— Совершенно верно, моя дорогая. — Он кивнул, с таким довольным видом, будто она сказала именно то, чего он так ждал. — Благодарность, честь, совесть… все это прекрасные качества, и я не сомневаюсь, что ты наделена ими в полной мере, однако я не стал бы ставить на них. Ибо ставкой, осмелюсь напомнить, является и моя собственная жизнь. Так что нужен крючок посерьезнее.

— И это…

— Интерес, моя красавица. Твоя заинтересованность во мне.

Палома недоуменно воззрилась на него.

— Деньги?

— О, нет. Слишком примитивно. Хотя и это тоже будет, обещаю. Но и много чего еще. У нас еще будет время обсудить подробности — если ты справишься с первым испытанием.

— Первое испытание? О чем ты?

— А ты не догадываешься? Отыскать убийцу твоего Скавро, конечно же! Это важно для нас обоих — вот и проверим, чего ты стоишь в деле! А потом, если я увижу, что не зря понадеялся на тебя… Видишь ли, Палома, мне нужен был человек… Особый человек. Который взялся бы за особую работу. О, у меня нет недостатка в слугах. Но — они способны лишь исполнять приказы. И чаще всего этого достаточно. Но только не сейчас. Сейчас мне понадобился кто-то отчаянный — и умный, способный сам принимать решения. В общем — такой же как я, только… с ногами. — Он скривился в горестной усмешке. — Тот, кто сделал это со мной, уверен, будто сокрушил меня. Уничтожил. Но…

— Ты хочешь отомстить.

— Да. Так сильно, как тебе и не снилось. И ты поможешь мне в этом.

Все это похоже на кошмарный сон, сказала себе Палома. Она-то знает о своих способностях — но этот человек… почему он так уверен, что она сумеет что-то сделать для него? Почему именно она?!

Или он знает, кто она на самом деле…

У нее было недоброе предчувствие, что интрига, закрутившаяся вокруг нее, куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Что от нее все что-то скрывают…

Но сейчас у нее больше не было сил думать. Боги, сколько вместил в себя этот день! Пробуждение в тюрьме, поединок с Гарбо, суд… и этот человек, изматывающий ее своими загадками, своей проницательностью. Каждое его слово — клинок, точно находящий цель. Еще немного, и она истечет кровью… Нет, довольно с нее на сегодня!

— Я хочу спать, — выдохнула она, не глядя на Грациана. — Где там твоя стража, пусть меня проводят куда-нибудь, где есть постель! А то еще немного — и я скончаюсь прямо здесь, и лишу палача удовольствия свидеться со мной через луну. Смех коринфийца звучал у нее в ушах всю дорогу до ее покоев.