Сердце тьмы - [4]

Imagine him here-the very end of the world, a sea the colour of lead, a sky the colour of smoke, a kind of ship about as rigid as a concertina-and going up this river with stores, or orders, or what you like.	Представьте себе, что этот командир явился сюда, на край света... Море свинцовое, небо цвета дыма, судно неуклюжее, как концертино, а он поднимается вверх по реке, везет приказы, или товары, или... что хотите.
Sand-banks, marshes, forests, savages,-precious little to eat fit for a civilized man, nothing but Thames water to drink.	Песчаные отмели, болота, леса, дикари... очень мало еды, пригодной для цивилизованного человека, и нет ничего, кроме воды из Темзы, чтобы утолить жажду.
No Falernian wine here, no going ashore.	Здесь, нет фалернского вина, нельзя сойти на берег.
Here and there a military camp lost in a wilderness, like a needle in a bundle of hay-cold, fog, tempests, disease, exile, and death-death skulking in the air, in the water, in the bush.	Кое-где виднеется военный лагерь, затерявшийся в глуши как иголка в стоге сена. Холод, туман, бури, болезни, изгнание и смерть - смерть, притаившаяся в воздухе, в воде, в кустах.
They must have been dying like flies here.	Должно быть, здесь люди умирали как мухи.
Oh, yes-he did it.	И все-таки он это вынес.
Did it very well, too, no doubt, and without thinking much about it either, except afterwards to brag of what he had gone through in his time, perhaps.	Вынес молодцом, не тратя времени на размышления, и только впоследствии хвастался, быть может, вспоминая все, что пришлось ему перенести.
They were men enough to face the darkness.	Да, то были люди достаточно мужественные, чтобы заглянуть в лицо мраку.
And perhaps he was cheered by keeping his eye on a chance of promotion to the fleet at Ravenna by and by, if he had good friends in Rome and survived the awful climate.	Пожалуй, его поддерживала надежда выдвинуться, попасть во флот в Равенне, если найдутся в Риме добрые друзья и если пощадит его ужасный климат.
Or think of a decent young citizen in a toga-perhaps too much dice, you know-coming out here in the train of some prefect, or tax-gatherer, or trader even, to mend his fortunes.	И представьте себе молодого римлянина из хорошей семьи, облеченного в тогу. Он, знаете ли, слишком увлекался игрой в кости и, чтобы поправить свои дела, прибыл сюда в свите префекта, сборщика податей или купца.
Land in a swamp, march through the woods, and in some inland post feel the savagery, the utter savagery, had closed round him-all that mysterious life of the wilderness that stirs in the forest, in the jungles, in the hearts of wild men.	Он высадился среди болот, шел через леса и на какой-нибудь стоянке в глубине страны почувствовал, как глушь смыкается вокруг него, ощутил биение таинственной жизни в лесу, в джунглях, в сердцах дикарей.
There's no initiation either into such mysteries.	В эти тайны не могло быть посвящения.

He has to live in the midst of the incomprehensible, which is also detestable.	Он обречен жить в окружении, недоступном пониманию, что само по себе отвратительно.
And it has a fascination, too, that goes to work upon him.	И есть в этом какое-то очарование, которое дает о себе знать.
The fascination of the abomination-you know, imagine the growing regrets, the longing to escape, the powerless disgust, the surrender, the hate."	Чарующая сила в отвратительном. Представьте себе его нарастающее сожаление, желание бежать, беспомощное омерзение, отказ от борьбы, ненависть...
He paused.	Марлоу умолк.
"Mind," he began again, lifting one arm from the elbow, the palm of the hand outwards, so that, with his legs folded before him, he had the pose of a Buddha preaching in European clothes and without a lotus-flower-"Mind, none of us would feel exactly like this.	- Заметьте... - заговорил он снова, поднимая руку, обращенную к нам ладонью, и походя в этой позе, со скрещенными ногами, на проповедующего Будду, одетого в европейский костюм и лишенного цветка лотоса. - Заметьте: никому из нас эти чувства не доступны.
What saves us is efficiency-the devotion to efficiency.	Нас спасает сознание целесообразности, верное служение целесообразности.
But these chaps were not much account, really.	Но этим парням не на что было опереться.
They were no colonists; their administration was merely a squeeze, and nothing more, I suspect.	Колонизаторами они не были. Боюсь, что административные их меры были направлены лишь на то, чтобы побольше выжать.
They were conquerors, and for that you want only brute force-nothing to boast of, when you have it, since your strength is just an accident arising from the weakness of others.	Они были завоевателями, а для этого нужна только грубая сила, - хвастаться ею не приходится, ибо она является случайностью, возникшей как результат слабости других людей.
They grabbed what they could get for the sake of what was to be got.	Они захватывали все, что могли захватить, и делали это исключительно ради наживы.
It was just robbery with violence, aggravated murder on a great scale, and men going at it blind-as is very proper for those who tackle a darkness.