Сердце Шивы - [4]

- Анна Викторовна, и зачем это было нужно? – в голосе звучали знакомые язвительные интонации. Кажется, он был слегка раздражён.

- Нину Аркадьевну спросите. Она желала вас видеть, - преспокойно ответила духу Миронова.

Миссис Робинсон не могла поверить в реальность происходящего, резко отодвинула стул и опрометью кинулась вон, не в силах дальше пребывать в этом невозможном кошмаре.

========== Проклятый камень ==========

- Дух Якова Штольмана, явись!

Призыв озадачивал до крайности. Может, он о себе чего-то важного не знает? Хотя, нет. Едва ли покойник может испытывать неудобства от гвоздя, неправильно забитого нерадивым сапожником. Этот гвоздь, неожиданно обнаружившийся в ненадёванном прежде башмаке, весь день портил ему настроение.

- Дух Якова Штольмана, явись!

В голосе звенел то ли гнев, то ли смех. То ли всё вместе - в равной пропорции.

Гнев вызвать он едва ли мог. На его собственный взгляд, сегодня Штольман был практически безгрешен. Даже по поводу духов не проехался ни разу. Хотя его совершенно не радовала затея Миронова насчёт спиритического сеанса в доме генерал-губернатора. Примирило его с этой затеей лишь замечание Петра Иваныча, что лучше быть путешествующими медиумами на приёме у губернатора, чем русскими шпионами в калькуттской тюрьме. Член Бенгальского колониального Совета, устроивший им приглашение, был давним парижским знакомцем Миронова, и всерьёз относился к его оккультным занятиям.

Анна на приём не рвалась, но отделаться от дядюшки, если он что-то затеял, было совершенно невозможно. Яков проявил всё своё упрямство, чтобы отвертеться, доказывая, что ему просто необходимо сегодня съездить в порт и узнать о кораблях, отправляющихся в Европу. Кажется, Анна охотнее поехала бы с ним, но тут уж Пётр Иваныч вцепился, как клещ. Видя огорчение жены, Штольман пообещал заехать за ними в четверть десятого, чтобы отвезти в гостиницу. Тащить жену в порт по здешней удушающей жаре на сомнительном местном средстве передвижения, именуемом «тика гари», ему совершенно не хотелось. Анне нездоровилось в последние дни. А в сравнении с тика гари разбитая пролётка Затонской полицейской управы представлялась образцом комфорта.

- Дух Якова Штольмана, явись!

И всё же, что означают эти загадочные призывы? Судя по тону, Анна Викторовна начинала терять терпение.

Штольман сделал знак туземному лакею, поставил на поднос бокал из-под бренди и предпочёл явиться, чтобы выяснить всё на месте.

И немедленно оказался на арене цирка. Цирк Яков Платонович не любил: ни в смысле зрелища, ни в смысле ситуации. Сейчас ему было обеспечено и то, и другое. Миронов ликовал и потирал руки. Яков тоскливо думал, чем бы таким досадить неугомонному родственнику. Воображение служить отказывалось, на ум приходили только какие-то давние гимназические каверзы вроде валерьянки, налитой под дверь. Но поскольку обитали они в одной гостинице, этот вариант мести полностью исключался. Эх, а ведь была у него когда-то возможность подержать Миронова в камере хоть пару дней! Почему не воспользовался?

Какие-то восторженные дамы наперебой говорили ему, как они счастливы познакомиться со знаменитым сыщиком, и совали ручки для поцелуя. От улыбок у него уже мускулы на лице свело. Потом дам оттеснили сурового вида джентльмены, и поцелуи ручек сменились поклонами и рукопожатиями. Мелькнула мысль: не перепутали ли его снова с мистером Сигерсоном, или как там его на самом деле?

Вот почему в России никому не приходит в голову хлопать крыльями и щебетать при виде обычного полицейского чиновника? Прямо обидно как-то!

- Аня, что происходит? – сквозь зубы пробормотал Штольман по-русски.

- Нину Аркадьевну благодарите! - усмехнулась жена. – Это она превознесла вас тут до небес.

Судя по агрессивному тону, Анна Викторовна соперницу не простила, и прощать не собиралась, по крайней мере, в этом столетии. И на него, кажется, злилась - «за все грехи минувших дней».

Откуда здесь Нина? В последний раз он видел её в Затонске, когда заходил в гостинице прощаться. Разговор не получился: не было ни настроения, ни сил. Он просто сказал ей: «Уезжайте!» На тот момент его собственная партия представлялась заведомо проигрышной, и Нежинская вновь попыталась диктовать ему условия. Он просто молча вышел за дверь – и там нарвался на нож Лассаля.

Странно, за все прошедшие годы он о Нине ни разу не вспомнил. Она в Индии? Неисповедимы пути Господни!

Кстати, при виде него Нина Аркадьевна вскочила со своего места и пулей вылетела за дверь. Нехарактерно для неё. Обычно она прилипала к нему, как пластырь, чтобы Анне Викторовне досадить. Держала дистанцию, только если князь Разумовский был рядом.

- А что с Ниной Аркадьевной?

- Кажется, она статью Ребушинского прочла.

- А!

Вот Ребушинскому сильно повезло. Когда вышел тот номер «Затонского телеграфа», они были уже далеко. Иначе пришлось бы вспомнить своё обещание не лезть за оригинальностью в карман. А Штольман из своей практики знал много способов смертоубийства. Надо было только что-то одно выбрать, чтобы не распыляться.

Вообще-то, шедевр затонской печати дал им почитать Пётр Иванович. Для чего он хранил это эпическое творение, до сих пор оставалось загадкой. Лишь бы не выяснилось, что он хотел им при случае племянницу порадовать. Яков Платонович от себя эту мысль усиленно гнал, но с Мироновым никогда нельзя быть до конца уверенным.