Сердце Шивы - [15]

Сзади подскочил Пётр Иванович, тоже в одном белье и с оружием. Разглядев причину переполоха, саркастически заметил:

- А хорошо всё же, что в Затонске эти зверушки не живут. Не хотел бы я просыпаться в объятиях барышни под эти вот звуки.

И ехидно на Штольмана посмотрел. Кажется, дядюшке ещё не надоело развлекаться, наблюдая за отношениями любимой племянницы и её мужа.

- Яков Платоныч, а в исподнем вы вполне похожи на индусского брамина. - доброжелательно сообщил он. - Чалмы вам только не хватает,

Штольман мысленно добавил эту колкость к продолжающему расти дядюшкиному счёту и положил себе обстоятельно подумать над местью на досуге. Судя по накопившимся за Петром Иванычем грехам, месть должна быть изощренная.

Потом вернулся в палатку.

Кажется, их негромкий разговор успокоил Анну. Она тоже поднялась с постели и уже расчёсывала свои роскошные каштановые волосы, сидя на походном табурете. Штольман встал позади и коснулся губами вьющихся прядей на макушке.

- Яков, ты мне мешаешь, - недовольно сказала жена.

Он отстранился, продолжая любоваться на расстоянии. Анна еще несколько раз провела гребнем по волосам, но движения делались всё менее плавными. Потом она вдруг хихикнула:

- Дядя не может забыть, как однажды кошки устроили концерт под его окнами. У него тогда голова болела после трёхдневного… нездоровья.

- В таком случае, валерьянка, пожалуй, подойдёт, - задумчиво протянул Яков Платонович.

- Вы это о чём?

- Пустяки. Просто мысли вслух.

Анна вдруг резко развернулась, отбрасывая гребешок.

- Яков, обними меня!

Он исполнил её просьбу немедленно и с огромным удовольствием. В последнее время Аня часто просыпалась в дурном настроении, так что надо было ловить момент. Бережно провёл ладонями, лаская сквозь тонкий батист ночной сорочки плавные изгибы любимого тела.

- Нет, просто обними, - потребовала она. В голосе почему-то звучали тревожные нотки.

- Что с тобой? – спросил он осторожно.

- Сама не знаю, - напряжённо сказала Аня, разворачиваясь к нему и обвивая тонкими руками. – Ты меня только не отпускай.

- Не буду, - пообещал он.

В самом деле, торопиться некуда. Было ещё очень рано. Обезьяний концерт, наделавший переполоху в стане русских, нисколько не обеспокоил англичан и сипаев. Там ещё спали и зорю не трубили.

Анна неровно дышала, уткнувшись ему в шею. Яков Платонович возвёл очи горе и взмолился о том, чтобы ему хватило терпения. За два года жена вполне могла бы изучить, как всё это на него действует, но временами словно забывала об этом, опять превращаясь из счастливой замужней женщины в девочку. И ему приходилось к этому приноравливаться.

Анины страхи вполне могли быть следствием её положения. В чём Штольман в последние дни был уже практически уверен. Но могло статься и так, что она со своей невероятной чувствительностью подсознательно ощущала грозящую им опасность. В том и в другом случае он обязан быть к ней очень внимательным. Что полностью соответствовало его желаниям, честно говоря. Хорошо, что он больше не на службе. Но кой чёрт его занёс на эту галеру?

Нет, ничему дурному стрястись с Анной он не позволит! Даже в этих обстоятельствах.

*

Да что же это такое, в конце концов! Почему ей вечно приходится с бою вырывать то, что её по праву? Ну, держитесь, Яков Платонович! Вам это так не сойдёт!

Заспорили не на жизнь, а на смерть, когда отряд добрался до границы владений Калидаса, и Штольман вознамерился посетить место преступления. Без неё. Мотивируя, разумеется, ее безопасностью.

- Яков Платонович, я про мою безопасность наслушалась ещё в Затонске! И больше слышать не желаю!

- Анна Викторовна, опасности не перестанут существовать оттого, что вы их не признаёте, - холодно заметил он, повергая её уже в совершенную ярость.

Когда он волновался, до него ещё можно было достучаться. Но в этом состоянии ледяной глыбы доводы на него не действовали. Господин надворный советник уже всё решил, и решения своего не пересмотрит.

Кстати, на её стороне были вполне разумные люди. Доктор Стивенс, например, сразу сказал, что присутствие женщины даст князю понять, что сыщик пришёл с мирными намерениями. Штольман его таким взглядом смерил, что бедный учёный явно пожелал превратиться в червячка и заползти куда-нибудь под камушек.

Обстановка вообще была накалённой до предела. Около полудня дорогу в джунглях вдруг перегородила индийская стража в тюрбанах и коротких штанах, более напоминающих набедренные повязки, но с современными винтовками в руках. Полковник Робинсон отдал приказ сипаям рассыпаться и взять стражу на прицел. И, разумеется, Штольман просто обязан был втиснуться между противоборствующими сторонами, чтобы не допустить беззакония и кровопролития.

Кажется, он и в Затонске регулярно лез под пули, но там стволов было всё же поменьше. И Анна этого сама не видела, ей просто рассказывали: Антон Андреич, Ульяшин, Трегубов. Да Ребушинский в «Затонском телеграфе» воспевал. Но дома она почему-то так за него не боялась.

Полковник к доводам Штольмана прислушался и приказал солдатам отойти с дистанции выстрела. Оставалось убедить княжескую стражу. А она выглядела совершенно неприступной.