За прошедшие несколько месяцев напряжение в замке немного поутихло. Поначалу придворные обходили Морихэля стороной, а если сталкивались с ним в коридоре, то старались отодвинуться как можно дальше. Им и без того хватало гневных взглядов правителя и его яростной ауры. Те, кто не был на ритуальном обряде, реагировали слабее, боясь только кары Аданласа, а те же, кто там присутствовал, боролись еще и с собственным желанием, направленным на юного правителя. Обстановка при дворе то накалялась, то затихала.
Однако все усложнял витающий в воздухе запах белого апельсина. По вечерам Морихэль наносил на кожу ароматный лосьон и выходил в общую залу на ужин. И каждый раз он завуалированно напоминал дроу о страстном ритуале, отбивая всякую охоту трапезничать. Традиционные вечерние застолья превратились в изысканную пытку и проверку темных эльфов на прочность.
Бассейны стали закрытой частью твердыни для придворных. Как прислуга ни пыталась, но не могла выветрить запах белых апельсинов из-под высоких сводов купален. Морихэль мог с утра заманить императора в прохладные воды и долго не отпускать, требуя выполнения супружеского долга.
И вся эта игра была продумана так тонко, что Аданласу не к чему было прицепиться, уличить мужа в неприличном поведении, тем более что сам принимал в этом активное участие. Дроу чувствовал, что то была месть за унизительный ритуал, но уже ничего не мог поделать. Он злился на себя, на поданных, на супруга. Злился, но терпел.
Император понимал, что Морихэлю придется собственными силами добиваться уважения в чуждых для него землях. Аданлас просто не мог поставить свое слово под сомнение, сказать что-то, идущее наперерез предыдущим фразам. Он знал, что юноша справится, но не подозревал как быстро.
Тактика светлого эльфа имела успех: вместо нескрываемой похоти придворные чувствовали смущение и страх, каждый раз, когда видели юношу. И это так сильно врезалось в сознание, что они сразу склоняли головы при виде него, даже если не улавливали вожделенного аромата. До сознательного выражения уважения было еще далеко, но Морихэль был очень терпелив, особенно для своего юного возраста. Ему было чем заняться помимо усмирения придворных.
Морихэль не торопясь освоился в новом доме. Он потратил много дней на изучение порядков, традиций и обычаев темного народа. Юноша спрашивал у супруга детали и просил направлять его в нужную сторону. Светлый эльф скользил молчаливой тенью за супругом, не влезал в его разговоры, внимательно вслушивался в интонацию и манеру повелевать. Он не принимал участие в собраниях, только наблюдал, понимая, что его мнение еще ничего не значит. Но наедине с Аданласом всегда высказывал свою точку зрения по определенной теме, уточнял, правильно ли он понял, и нет ли в той или иной фразе подтекста. Император всегда отвечал на все его вопросы, иногда прямо, реже уловками, однако в основном заставлял думать самого юношу.
* * *
Морихэль пришел к завтраку в длинном черном плаще, скрывавшим его тело, а стелющийся шлейф будоражащего парфюма предвещал нечто приятное. Аданлас сидел как обычно в одиночестве, не желая с утра видеть подданных. Дроу отложил приборы в сторону и испытующе посмотрел на супруга.
Светлый эльф медленно стянул накидку, которая свилась вокруг ног темным озерцом. Легкий халат соблазнительно очерчивал контуры стройной фигуры юноши, будоража воображение. Сдвинув все наполненные яствами блюда в сторону, Морихэль сел на край стола перед императором. Он неторопливо приподнял ногу и уперся ступней в подлокотник королевского кресла, вторую юноша поставил на противоположный. Гладкая ткань халата соскользнула, обнажив голень.
В это момент двери распахнулись и в залу зашли дроу. Они резко остановились, широко распахнув глаза и, словно перестав дышать, застыли на месте. Прошло несколько мгновений и придворные резко развернулись, будто услышали безмолвный приказ и удалились, тихо прикрыв за собой дверь.
Аданлас более не разрешал наблюдать за их танцем любви. Собственно, он ничего не говорил: и так было понятно по горящему яростью взгляду.
— Ты же понимаешь, что они совершат переворот на почве непреодолимой похоти к тебе? — задумчиво поинтересовался правитель, развязывая шелковый пояс халата.
— Мое тело требует, нестерпимо изнывает от желания отдаться тебе, — доверчиво сообщил Морихэль.
— А ночью этого сделать нельзя?
— Слишком долго, — тяжело вздохнут светлый эльф.
— Мори, ты меня испытываешь.
— Мы можем кое-что попробовать? — загадочно прошептал юноша, проведя кончиком языка по губам.
— И что же?
Дроу притянул к себе супруга, наклонился ближе и, покрывая ключицу невесомыми, легкими поцелуями, сильно смял упругие ягодицы.
